Темный лик двойника

Меня точно заберут в сумасшедший дом!

Мне показалось, что Люба рядом, согласно кивает и говорит: «Влипла, сладкая! Кто поверит тебе, погрязшей в таких пороках?!». И чем больше я кляла ее, тем она больше издевалась! «Хочешь идти в милицию? Давай! Она тебе обязательно поможет! Тебя заберут, но только не В СУМАСШЕДШИЙ ДОМ!».

«Язвишь, проклятая? Кто ты вообще? Простая копия бедной медсестры. Алекс прав, вы — паразиты, ваше появление приносит в мир черное и страшное».

«Пусть я — копия, но ты, сладкая, катаешься по полу и рыдаешь от бессилья. А я буду танцевать!».

И Люба заплясала так, что искры полетели из-под каблуков. Пол и стены дрожали! Дрожал и рушился дом, как оказалось, — моя совсем ненадежная крепость.

Я превозмогла свою боль, бросилась к компьютеру, в нескольких словах предупредила об опасности астральных двойников, о неведомом докторе и о том, что Павлов, скорее всего, мертв, а вместо него орудует безликая копия, жуткая кукла, находящаяся в услужении у мафии. Я отправила сообщение к себе в издательство и после этого, когда пути к отступлению были отрезаны, направилась в милицию. Вдруг там найдутся честные люди?.. Пусть мне тоже достанется по полной! Главное остановить ИХ!

Я подумала, что в таком состоянии нельзя садиться за руль. До ближайшего отделения — два квартала. Я не шла, я бежала!

Мне были безразличны удивленные взгляды прохожих: куда, мол, мчится эта растрепанная дамочка? Все, что окружало, было так далеко; это мир замкнувшихся в идиотском неведении чужаков, где каждому наплевать не только на будущее, но и на настоящее.

Первый перекресток позади! Оставалось совсем немного, и вдруг…

Железный зверь выскочил на втором перекрестке и со страшной скоростью ринулся на меня. Я невольно остановилась, потом заметалась, а он беспощадно устремлялся вперед. Я была в его полной власти! Еще мгновение, и он с упоительным ревом набросился на жертву!

…Я находилась в какой-то новой, неизвестной доселе реальности. Я — в коридоре, брела по нему, хотя никак не могла понять, куда? Отдельные, крохотные проблески света помогли чуть-чуть разглядеть, что коридор длинный и узкий… КУДА МНЕ? Направо? Налево?

Чьи-то стоны выкручивали душу, и так просили о помощи, что я позабыла о собственной беде. Я кричала в ответ, что готова спасти несчастного. «Где ты?.. Где?!!».

По пути я видела множество дверей, поочередно распахивала их, чтобы найти страдальца. Наконец, нашла его в одной из комнат, чуть более освещенной, чем другие. Это был привязанный к заржавевшей кровати худой, точно скелет, мужчина. Я протянула руку и обнаружила, что веревки старые, прогнившие, распадаются от одного прикосновения. Их сорвет даже ребенок!

— Вставай! — воскликнула я. — Ты свободен.

Однако пленник не поднимался, я догадалась, что он к этому ВНУТРЕННЕ НЕ ГОТОВ. Он свыкся с вечным пленом, и не представлял для себя иной жизни.

«Я должна его спасти! Но как?!».

…Сильная боль в груди, во всем теле… Я ощутила, как из меня…выходит сила! И сила эта напоминает большой солнечный шар, от которого рассеялась мрачная темень комнаты. Пленник разомкнул веки, вздохнул полной грудью и произнес: «Теперь я свободен!».

Свет разрушал стены, что пытались удержать меня в заточении; еще недавно мертвую тишину разорвали голоса: «Борись! Борись!». Но радость оказалась преждевременной, вскоре свет опять стал меркнуть, а мертвая тьма — окутывать убийственным покоем.

«Выберись из холодного склепа! ВЫБЕРИСЬ!»

Какие-то люди в белом, похожие на ангелов, тащили меня из пристанища вечного мрака. Я карабкалась по отвесной скале, и когда казалось, что подбираюсь к ее вершине, враждебная сила вновь отбрасывала назад.

А затем словно кто-то разрезал «черное полотно». И сразу открылись новые картины: я, среди множества других женщин, пленница пиратского корабля. Из обрывков фраз поняла, что нас везут в Полинезию, к людоедам, за это пиратам обещаны сокровища.

…Потом был зеленый берег, орущие каннибалы с размалеванными краской лицами. Девушек, одну за другой, подводили к упивающемуся величием дикарю, должно быть — вождю. Он вздымал вверх руки, и под радостный гул толпы показывал в сторону гигантского костра.

Настала моя очередь; глаза вождя горели, а выступающая вперед челюсть и поросшее шерстью тело придавали ему схожесть с орангутангом. Я уже приготовилась к худшему, но дикарь вдруг как-то странно посмотрел… И сделал иной жест.

Шестым чувством я догадалась: он хочет освободить пленницу, возможно, чтобы потом сделать своей женой. Но недовольно зашумело племя, и глаза вождя стали грустными, он отступил перед гневом соотечественников.

Так же последовал жест: на костер! Несколько крепких рук потащили меня к месту казни.

Дальше — точно отрывочные кадры кинохроники. Я стояла привязанная к столбу, крича от боли, задыхаясь от удушья. Последнее, что видела перед собой — гигантские, в полмира, полные скорби глаза вождя. А может, то была скорбь смерти?

Мне опять что-то кричали, сознание гасло, терялся слух…

(СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ПОСЛЕ ГИБЕЛИ СВЕТЛАНЫ ЮРЬЕВОЙ)