Темный оттенок магии

– Пошли. – Келл прибавил шагу и потащил за собой Лайлу. Пока они добирались до доков, Келл весь извелся: его слегка недовольное лицо таращилось на них буквально отовсюду.

Когда они подошли к ломбарду Флетчера, оказалось, что дверь заперта и на ней висит табличка с надписью «Реначе» – «Ушел».

– Будем ждать? – спросила Лайла.

– Только не здесь, – ответил Келл. Дверь наверняка заперта на три засова и заколдована, но им-то ждать необязательно. Они прошли сквозь дерево точно так же, как сквозь дюжины людей на улице.

Лишь когда они благополучно оказались внутри ломбарда, Келл велел магии убрать пелену. Она снова повиновалась беспрекословно: магическая завеса поредела и полностью растворилась в воздухе. «Уверенность», – подумал он, когда комната стала яркой и отчетливой. Холланд был прав. Вся суть в том, чтобы держать себя в руках. Келл так и поступал.

Лайла отпустила его руку, повернулась к нему и застыла.

– Келл, – осторожно сказала она.

– Что такое?

– Положи камень.

Он нахмурился, посмотрел на талисман в руке и затаил дыхание. Вены на тыльной стороне ладони были темными, точно наполненными чернилами, и выпирали из-под кожи. Магия действительно пульсировала в его жилах, окрашивая кровь в черный цвет. Он настолько сосредоточился на восстановлении сил, на самом заклятии и на том, чтобы оставаться невидимым, что не почувствовал (или не захотел почувствовать), как тепло магии разливается по руке, точно яд. Он должен был заметить, должен был понять… Впрочем, Келл все понимал. Он понимал, как опасен камень, и все-таки даже теперь, когда он смотрел на свои потемневшие вены, опасность казалась странно далекой. Вместе с магией камня в него проникло умиротворяющее спокойствие, что-то нашептывало, что все будет хорошо, пока он… держит… в руке…

В столб рядом с его головой вонзился нож, и Келл вздрогнул.

– Ты что, оглох? – заорала Лайла, выхватывая другой клинок. – Я сказала: положи его!

Пока его снова не охватило убийственное спокойствие, Келл заставил себя выпустить камень. Поначалу пальцы не разжимались, а в тело просачивалось тепло и вслед за ним онемение. Тогда Келл схватился свободной, послушной рукой за темнеющее запястье и заставил упрямые пальцы разжаться и выпустить камень.

Талисман выпал из руки, и колени Келла подкосились. Тяжело дыша, он ухватился за край стола: все поплыло перед глазами, а комната накренилась. Он не чувствовал, как камень высасывал из него энергию, но теперь, когда все кончилось, казалось, будто кто-то погасил внутри огонь. Тело остыло.

Камень блестел на деревянном полу. На зазубренном краю осталась полоска крови – должно быть, Келл слишком сильно стискивал камень. Даже после этого ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не взять талисман снова. Келл дрожал от озноба, но все равно жаждал обладать камнем. Это напоминало действие наркотика. В притонах и темных закоулках Лондона прятались люди, которые гонялись за подобным кайфом, но Келл никогда не был одним из них, никогда не стремился к неограниченной власти. Он никогда не нуждался в ней. Магии он не вожделел, а просто обладал ею. Но сейчас его тело голодало, требовало и умоляло.

Пока Келл не успел проиграть в борьбе за самообладание, Лайла встала на колени рядом с камнем.

– Умничка, – сказала она магу.

– Не надо, – начал Келл, но девушка уже завернула талисман носовой платок.

– Кто-то же должен его носить, – пояснила она, пряча камень в карман. – И бьюсь об заклад, сейчас я для этого подхожу больше.

Келл посмотрел на свои руки: черная магия отступала, и вены мало-помалу светлели.

– Как ты? – спросила Лайла.

Келл сглотнул и покачал головой. Камень – это яд, и от него нужно избавиться.

– Нормально.

Лайла подняла брови.

– Ну да, ты само воплощение здоровья.

Келл вздохнул и тяжело опустился на стул. Торжества в доках были в полном разгаре: грохот фейерверков, музыка, радостные вопли проникали сквозь толстые стены ломбарда.

– Какой он? – спросила Лайла, заглядывая в шкафчик. – Принц.

– Рай? – Келл поправил волосы. – Обаятельный и избалованный, щедрый и ветреный гедонист. Он готов флиртовать даже с красиво обитым стулом и никогда ничего не принимает всерьез.

– У него столько же неприятностей, как у тебя?

Келл выдавил улыбку.

– Гораздо больше. Хочешь – верь, хочешь – нет, но я за него в ответе.

– Вы же близки.

С лица Келла сошла улыбка, и он кивнул.

– Да, хотя король и королева мне не родители, Рай – мой брат. За него я бы умер. За него я бы убил. И я убил.

– Вот как? – хмыкнула Лайла, любуясь найденной широкополой шляпой. – Расскажи.

– Это неприятная история.

– Теперь мне еще больше захотелось ее услышать.

Келл посмотрел на девушку и вздохнул, опустив взгляд на руки.

– Когда Раю было тринадцать, его похитили. Мы играли в какую-то дурацкую игру во внутреннем дворе дворца, когда его увели. Я знаю Рая: он вполне мог пойти добровольно. В детстве он был слишком доверчив.

Лайла отложила шляпу.

– А потом что?