Тень

В ответ Степа смог лишь кивнуть. Хутулун указала ему рукой на двух мужчин, которых он заметил у лестницы.

– Это зодчие Постник и Барма – именно они построили для Ивана Грозного храм, который тебе, наверное, известен.

Про Ивана Грозного он не помнил или даже не знал. К тому же он родился не в Москве, а когда оказался в столице, меньше всего его интересовали вопросы истории и архитектуры. Грозный так Грозный. Любопытно другое.

– Зодчие – это в смысле архитекторы, да? Еще и царские? Что ж они тогда тут делают? Ты же говорила, что сюда попадают лишь неупокоенные души.

В картине мира, к которой привык Степа, государева обслуга доживала свой век безбедно и спокойно, а после смерти тела их лежали на VIP-кладбищах в исторических районах столицы. Чтобы таких важных людей убили да еще и тел не нашли – это как так?

– Царь был доволен их работой. Он получил то, о чем мечтал: храм, равного которому не было в мире. Он щедро наградил зодчих…

Тут Хутулун остановилась – Постник и Барма согнулись у нее за спиной в почтительном поклоне. Оба были одеты в простые белые рубахи, подвязанные на поясе цветными тесемками. Крепко сбитые, простоватого вида мужики с выцветшими соломенными волосами, они не производили на Степу впечатления великих зодчих. Это слово, кстати, он откуда-то знал. Может, он понял его как раз из-за того, что ему только что объясняла царевна – тут все понимают.

Когда они подошли к царевне, Степа смог разглядеть и другую деталь, ускользнувшую от него на расстоянии: у обоих мужчин не было глаз. На их месте чернели запекшиеся кровью пустые глазницы. Видимо, братья слышали слова царевны, потому что один из них продолжил ее рассказ.

– И в тот вечер довольные собой Постник и Барма разрешили себе расслабиться. Строительство храма отняло у них годы жизни, в их волосах появилась седина, а их дети забыли, как выглядят их отцы.

Степа завороженно слушал. У рассказчика – он не имел понятия, кто из них Постник, а кто Барма – был удивительно приятный мелодичный голос.

– И в тот вечер они упились вином, и Барма, – он похлопал себя ладонью по груди, – в пьяном угаре кричал на весь трактир, будто теперь он сможет построить храм еще прекраснее того, что построил для царя Ивана!

Барма замолчал. Постник ласково погладил его по плечу и продолжил прервавшийся рассказ:

– Добрые люди донесли об этом ревнивому царю, а тот повелел нас с Бармой поймать и ослепить. Но опричникам показалось мало: ослепив меня и брата, они перерезали нам горла! И бросили наши тела в заброшенный колодец.

И братья заговорили хором:

– Мы попали сюда и поклялись. Поклялись, что последнее слово все равно останется за нами! Что мы построим такой храм, равных которому не видал ни царь Иван, ни вообще кто-либо из живых людей!

Степа поднял глаза на храм: где бы ни был сейчас царь Иван Грозный, если бы он увидел, что построили убитые им Постник и Барма, он был бы серьезно впечатлен. Постник нахмурился:

– И все бы хорошо, только мы пока не придумали, как наш собор покрасить. Но мы обязательно придумаем!

Хутулун почтительно поклонилась зодчим.

– Господа, позвольте мне представить вам Степана. Он…

Но она не успела договорить, как зодчие опять хором перебили ее:

– Он – Тень. Мы знаем, – они пристально и, как ему показалось, с некоторым снисхождением посмотрели на Степу. Ощущение было странное, поскольку глаз у зодчих не было, Степа не мог сказать наверняка, но он всем телом ощутил на себе презрительный взгляд архитекторов-покойников.

– Мы не хотим обидеть тебя, царевна, – начал Барма.

Он сделал почтительную паузу, как будто бы подбирая правильные слова, и сказал:

– Но при всем уважении, он скорее похож на обычного мздоимца, а не на героя.

Незнакомое слово звучало обидно, и Степа даже хотел возразить, но Хутулун положила ему руку на плечо и слегка сжала: не надо.

– Все последние Тени не оправдали вашего доверия, – продолжил мысль брата Постник. – И мы боимся, что и этот не оправдает.

Повисла неудобная пауза.

– И если нам всем скоро суждено навсегда исчезнуть, то, с твоего позволения, мы бы хотели попытаться все-таки достроить наш собор.

Барма и Постник поклонились принцессе и быстрыми шагами пошли обратно к строящемуся собору, а Хутулун со Степой и непривычно молчаливым Фомичом пересекли Красную площадь и направились в сторону Тверской.

Глава 11. Москва. 1953 год