Тень Белого Тигра

Когда вернётся Нагиль, у Совета не будет достаточных голосов, чтобы прогнать его из дворца.

В стане драконьего войска опять были новички. Навстречу Йонг выбежала Риюль, заметила рядом с ней Рэвона и охнула.

– Сыта-голь!

– Позже, – кивнула она миролюбиво и коснулась руки Дочери заледеневшими пыльными пальцами. Ох, Великий Лазурный Дракон, стоило хотя бы руки помыть, прежде чем падать ниц перед королём!

Йонг встречали ещё воины: новые лица сменялись знакомыми, многие приветливо склоняли головы, будто Йонг несла с собой добрые вести. За то недолгое время, что Йонг действительно провела с драконьим войском, в нём укрепилось как данность поверье: где сыта-голь, там и генерал. Раз госпожа вернулась в Хансон, ёнгданте тоже явится. Йонг смотрела на улыбки самых сильных людей столицы и позволяла себе робкую веру: она пришла в Хансон, как и обещала. И Нагиль придёт к ней, как и обещал.

А вот перед Рэвоном люди расступались, как волна перед водомерным камнем, провожая его фигуру сердитым шёпотом. Тебя не любят здесь, бэсинджа-ёнг, тебя не принимают здесь. Рэвон вскинул голову и смотрел прямо, не обращая внимания на чужие оклики. Кто-то ругался ему вслед, кто-то шипел. Харин, идущая по правую от него руку, совсем притихла.

Зачем Рэвон вёл её за собой, если мог отправить в купальню? Вот уж кому следовало отмыться и отогреться: служанка сильнее других простыла в дороге и нуждалась в заботе. Впрочем, решила Йонг, никто бы не отпустил её гулять по дворцу. Сейчас она была человеком Ким Рэвона. Человеком врага.

Хаджун шепнул по дороге, что ни Рэвон, ни Харин идти в тепло не захотели и настаивали на том, чтобы встретиться с Ли Хоном. Похвальное рвение, но сомнительное – Йонг гадала, что переменилось в сонбэ и его тихой подруге, если они так жаждали встречи с королём.

– Его величество ожидает вас, – поклонившись, произнёс Боым и распахнул двери знакомой Йонг главной казармы. – А вы обождите тут.

Рэвон возмутился, его всё равно остановили и пропустили вперёд только Йонг. Она вошла внутрь с гулко стучащим сердцем, приглядываясь к накрывшему тут всё полумраку, и с трудом выискала за колоннами склонённую к столу фигуру Ли Хона.

– Ли Х… – начала Йонг и тут же себя одёрнула. Он теперь король, побойся духов! Ли Хон вскинул голову.

– Сон Йонг.

Несколько мгновений они ошарашенно смотрели друг на друга, боясь потревожить загустевшую между ними тишину. Наконец Ли Хон вскочил с места, опрокидывая стул. Стоящий за его спиной Тэгён кашлянул, пряча улыбку.

– Великий Лазурный Дракон, что только что мы устроили! – воскликнул молодой король совсем неподобающим для короля голосом. Йонг прыснула, не сходя с места. – Посмотри на себя!

– А ты – на себя! Ваше величество, красный в самом деле идёт вам!

Она не знала, может ли подойти к вану всего Чосона, когда от неё несёт грязью, собранной с половины его страны, но Ли Хон сам развеял эти сомнения: бросился к ней, завернул в широкие рукава королевских одежд, как в одеяло, и прижался щекой к её грязным волосам.

– Ваше величество, я грязная, как собака… – зашептала Йонг, голос у неё дрожал от волнения и радости. Какое счастье, что они встретились вновь спустя столько месяцев ожидания. Какое счастье, что он выжил в плену и вернулся в Хансон законным правителем.

– Брось, Сон Йонг, – по сиплым словам Ли Хона Йонг поняла, что он тоже слишком рад, чтобы сдерживать официальный тон, – не помню, чтобы видел тебя другой.

– О-хо! – осадила она, и Ли Хон прыснул ей в макушку. Тэгён, похоже, еле держался, чтобы не упасть в обморок. Йонг отодвинулась, всматриваясь в лицо друга.

Ли Хон тоже выглядел усталым и побледневшим, словно сам шёл бок о бок с Йонг и отрядом через снега и горы. Жизнь во дворце никому не сулила спокойные дни, особенно королю.

Но пока их окружали верные люди, пока никакой секретарь Императора не покушался на их свободу, пока советники не сидели над душой Ли Хона в ожидании новых приказов, подписанных рукой на их привязи… Йонг смотрела на пятнадцатого вана Чосона Кванхэ-гуна, которого всё ещё могла звать прежним именем, и почти плакала от облегчения, что судьба свела их несмотря на все трудности.

– Есть кое-что, что я должна рассказать, – заговорила Йонг, стискивая шёлк королевского коннёнпхо пыльными пальцами. Этот разговор не будет лёгким, и лучше сразу сломать неправильно срастающуюся кость, чем ждать, когда от боли невозможно будет ходить.

– Да, у меня тоже, – закивал Ли Хон, бодрясь специально – он не спал, похоже, раз выглядел таким измученным. – Твой чужеземец портит жизнь моим евнухам, и…

– Пусти, нозэкки [55]! – вскрикнув, Рэвон ворвался в казармы. – Я ждал достаточно, мне надо увидеть короля.

– Боым, я вроде велел… – заговорил Ли Хон и осёкся, закашлялся даже.

Йонг оглянулась: рядом с Рэвоном стояла, опустив голову, Харин, бледная и тонкая, как веточка ивы.

– Не может быть, – пробормотал Ли Хон.

– Да, и об этом тоже, – заговорила Йонг, но король вскинул руку, останавливая её.

– Харин? Ты же умерла…

И тогда у Йонг появилось ещё больше вопросов к Рэвону-сонбэ.