Тень Белого Тигра

По его тону Йонг поняла, что сильно недовольным он себя не чувствовал. Это не соответствовало словам Чунсока: пуримгарра утверждал, что приведённый Ильсу человек ругается со всем дворцом и хочет сбежать каждый день. Он говорил, иноземца ловили у ворот Кёнбоккуна раза три, не меньше. Без хопхэ [57] никому не позволялось ни входить, ни выходить с территории дворца. Сбежать по-другому этот бородатый человек не пытался, что наводило на определённые мысли.

– Мне сказали, вы ругаетесь здесь со всеми. – Йонг склонила голову и, чуть подумав, поклонилась сама – приветствия ради. Человек удивился; вскинул брови так высоко, что те затерялись в густых вьющихся волосах. Кажется, он пытался собрать их в пучок на манер чосонских мужчин, но выглядело это скорее смешно, чем прилично.

– Ну, гарота, – усмехнулся он, почесывая подбородок, – меня привели в проклятущий дворец, особо не спросив о моих желаниях, держат тут взаперти, ничего не рассказывают. Твоя наморада обещала мне чуть ли не горы золота, если я дождусь твоего возвращения. Вот, я здесь, и ты здесь. Горы золота между нами пока не видно. Так и знал, что всё это враньё. Людям во дворце нельзя верить.

Да уж, следовало думать, что человек, живущий в пещерах, как дикий зверь, будет мечтать о деньгах.

– Почему же вы пошли за ней, если знали, что вам врут? – усмехнулась ему в тон Йонг. Человек говорил с мягким акцентом, но слова звучали грубее, чем говор чосонцев, оттого, должно быть, что он выплевывал их, будто не хотел пользоваться ими вовсе.

– Твой мальчишка был ранен, – просто ответил он. – Я не чудовище, не хотел оставлять его, когда так долго выхаживал. По твоей, кстати, милости!

Йонг тут же низко поклонилась.

– За это я благодарна вам больше, чем вы можете себе представить. И я понимаю, что поставила вас в неудобное положение и заставила вступать в игры, о которых вы понятия не имеете, и…

– О, вот об этом не тебе судить, гарота! – прервал он вдруг. – Я знаю о придворных интригах больше, чем ты думаешь. Твоя мудан могла бы тебе рассказать об этом. Где она?

Горло сковал лёд, Йонг еле выдохнула:

– Мертва.

Иноземец вытянулся от удивления.

– О Деус [58], – выдохнул он. И замолчал.

Повисшее между ними молчание Йонг ожидала: неуверенность, что она ощущала, и напряжение, что нарастало в иноземце, скручивались в путаный ком и могли бы оборвать их разговор раньше. Сейчас Йонг смотрела на этого человека, такого инородного на фоне старых дворцовых стен, и думала, что окончательно поменяла ход истории Чосона. Было ли так задумано Великими Зверьми, или же череда случайностей привела её сюда и сделала главным стержнем, вокруг которого закручивались события… Или виной всему стало решение сонбэ Рэвона… Так или иначе, Йонг была здесь, в этом времени, в этом мире, и смотрела на человека, которого во дворце не должно быть.

И надеялась, что он сможет помочь ей.

– Господин, – обратилась к нему Йонг, чуть бодрее прежнего. Он склонил голову. Говори, упрямица. – Быть может, я смогу рассчитаться с вами за помощь прошлую и будущую как-то по-другому?

– Что за будущая помощь? – напрягся он. – Эй, гарота, тебе ведь известно, какая слава мне отведена в проклятом Чосоне? Думаешь, предлагать мне какое-то «другое» – хорошее решение?

Йонг чуть улыбнулась. Его грубый голос, видимо, вызывал заблуждения – этот грубиян не ругался, а разговаривал громче дворцовых слуг, привыкших к деликатности и этикету, вот и всё.

– Для начала, – кивнула она, – давайте я представлю вас кое-кому? Я привела во дворец людей, с которыми вы будете рады встретиться.

– Ещё люди? – рявкнул он. – Гарота, ты весь Чосон притащила в столицу? Война за окном!

Ох, понятно теперь, почему Чунсок ворчал на этого человека: они были похожи и брюзжали одинаково.

Два начала

12

Шаньхайгуаньский проход, Империя Мин, месяц ипчхун 1593 года, год Водяной Змеи

Ритуал, о котором Нагиль только слышал, но никогда в нём не участвовал, пугал не так сильно, как тяжёлые последствия, которые непременно должны были настигнуть всех его участников. Если бы у Нагиля нашёлся иной выбор, он не соглашался бы с доводами Дэквана, будь они хоть трижды, четырежды разумными. Но в текущем положении им ничего другого не оставалось: либо Дракон, истощённый внешним влиянием имуги, насытится через связь с Хранителем, либо прославленный генерал будет тащиться через половину Империи, как мешок риса, как обуза, мешающая продвижению своих людей.

Дэкван с отрядом уже отбил нападение воинов Империи, и теперь, даже если те напали первыми, Император не сочтёт их достойными пощады. А после смерти своей дочери – тем более.

Чтобы избежать казни, оставалось только найти истинного убийцу принцессы Юнмень, но для этого нужны были силы. И свобода в передвижении – по территории своей страны, в родных землях. И сила Дракона.