Тень деревьев

И Сена перед ним уныло закачала
Огни, исколотые криком небеса.
Он чует, как звучат в душе пустой и вялой
Тоски и нищеты глухие голоса.
Он сдастся ль сам, прельщенный искушеньем,
Забыв Того, Кому душа обречена.
Отдастся ль жалким и ничтожным наслажденьям
Левит, возжаждавший не этого вина?
Он станет ли шутом людского балагана,
Спеша на гул толпы, на рампы яркий свет
Молиться красоте — земному истукану,
Искусству, возомнившему, что Бога нет?
Унылый, он бредет по улице пустынной,
И только церкви ночью нравятся ему,
Он просит окон аметисты и рубины
Старинным отблеском на миг рассеять тьму.
И голос, отвечая на признанья эти,
По-старому звуча, в глубокой тишине
Твердит жрецу, еще сокрытому в поэте:
«Тебя отметил Я, и ты придешь ко Мне!..»

КИПАРИСЫ

Осеняя миром и глубокой тенью
Виллы, скрытые застенчивой сиренью,
Виллы, где в садах белеют, как когда-то,
Несколько разбитых и замшенных статуй,
И бросая знак печали и покоя
На поля, на нивы, буйные от зноя,
Возвышаясь, как монахи, над холмами
И беседуя с какими-то тенями,
Сторожа высокие тосканской дали
Со стволами, полными печали,
Одиноки, погребальны и унылы,
Вы струите ночь на важные могилы.

Адольф Ретте (1863–1930)

A Henry Degron

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ

С подругами дама работает в башне,
Веселая прялка стучит и поет,
Поет о сеньорах бесстрашных,
Уехавших в дальний поход.

Веселые прялки смеются над снегом,

Веселые прялки прядут и стучат:
«Сеньоры одержат победу
И скоро вернутся назад!»

О дамы, напрасно, напрасно вы пели,

Глядите, проходят унылые дни.
За днями проходят недели,
Назад не вернутся они!

Уж дама дрожит одинокая в зале,

Подруги ея на кладбище давно,
Ей волосы саван соткали,
И в зале пустынной темно.

Послушай, послушай, как ветер заплакал,

Над башней твоей он опять закричал,
Задул на лету этот факел
И, точно больное дитя, застонал…

О ветер! Он стонет, он гасит огни,

В крестовом походе погибли они!

ХВАЛА ВЕТРУ