Тень Галена

Впрочем, так и было — Киару отчаянно нужно было выговориться. Возглавляя группировку, молодой кельт был вынужден подчинять себя определенному образу, но передо мной ему незачем было изображать кого-то другого. Да и сомнений в душе Киара накопилось немало. Сколько бы людей тебя ни окружало — особенно остро это ощущается в крупных городах — поговорить по душам часто оказывается не с кем. Многие парадоксы нашей жизни не поддаются пониманию.

Едва ли существует возможность воспроизвести всю ту нашу беседу в диалоге, но я постараюсь рассказать и описать все, что довелось в тот день услышать. Прав был Гален — судьба Киара сложилась весьма непросто. Ставя перед собой задачи описывать многие годы чужой судьбы, услышанные отрывками, я честно принимаю на свой счет и все возможные недовольства читателя этих записей. Если где-то не хватило подробностей или красок — пусть он винит в этом лишь меня и скверную особенность моей памяти многое упускать. Рассказ Киара был на редкость подробным и впечатляющим, но четыре десятилетия стерли детали многих самых удивительных событий, о которых в тот день мне повезло услышать. Ничего тут не поделаешь — Киара уже нет в живых, так что придется довольствоваться тем, что все-таки осталось.

Покинув Пергам в телеге крестьянина, с бумагами о манумиссии и несколькими тысячами сестерциев, щедро подаренных Галеном, юноша отправился в Смирну — ближайший к Пергаму крупный город. На фоне произошедшего в Британии скандала с нападением на римлян, требовалось несколько месяцев, чтобы все забылось и его облик северного варвара перестал привлекать к себе излишнее внимание. Желая ускорить этот момент, Киар посетил тонсора, любезно побрившего его наголо, так что его светлых волос больше не было видно, а череп загорел на солнце и весь облик юноши стал выдавать северное происхождение куда менее ярко.

Настоящим же откровением для Киара явилось римское гражданство, счастливым обладателем которого он теперь был. Всякий раб, отпущенный господином, имеющим римское гражданство, тоже получал его и, даже считаясь вольноотпущенником, человеком низкого происхождения, он был теперь куда шире в своих правах, чем любой иностранец — перегрин. Получить полное гражданство, хотя еще недавно он был обречен на бесправную и короткую жизнь на руднике — что это, если не подарок судьбы?

Что-то потратив, а немалую часть и проиграв, Киар, совершенно не умея управляться с деньгами, довольно скоро остался без единого медяка в кармане, так что устроился работать в порту. Каждую ночь он погружал в трюмы торговых судов сотни тяжелых амфор и ящиков. Имея зверский аппетит, за месяцы тяжелого мускульного труда Киар заметно окреп, массивной своей фигурой превосходя теперь большинство греков, римлян, иудеев и прочих, кого только ни заносило в Смирну.

В очередной раз оставшись без оговоренных денег, Киар поддался уговорам пары приятелей и навестил прожигавшего жизнь в отпуске центуриона римской армии. Как римского гражданина и вообще крепкого молодого мужчину, без лишних проволочек Киара зачислили в армию и, потерявшись во множестве переводов и переходов, вскоре Киар оказался в Каппадокии, рядовым легионером пятнадцатого Аполлонового. Здесь они и расположились, пополнив гарнизон.

Помня, как еще недавно он чуть не был позорно убит на потеху публики на жестокой арене амфитеатра Пергама, Киар с настоящей одержимостью осваивал боевую подготовку. Огромная природная сила и редкая выносливость сослужили ему добрую службу и уже к концу первого года, в тренировочных боях Киар мог опрокидывать куда более опытных бойцов. Даже самые строгие центурионы, наблюдая за его рвением, изумлялись и ставили вчерашнего варвара в пример остальным.

А потом вспыхнуло.

Прекрасно помня письмо Галена о внезапном и разрушительном вторжении Вологеза[115], парфянского царя, в тот день я стал свидетелем рассказа из первых рук непосредственного участника тех страшных первых сражений. Когда новость о начавшейся войне и бойне дошла до наместника Каппадокии — Севериана, чью печальную судьбу я уже знал, он взял пятнадцатый Аполлонов, хотя в распоряжении имел два легиона, и храбро выступил против Вологеза.

Почему же только один легион? Узнав, я долго не мог поверить в такую глупость. Киар рассказал, что слышал сам — Севериан был знаком с неким магом и прорицателем, называвшим себя Александром Абонитихийским, будто бы державшим волшебного питона Гликона, способного предсказывать будущее. Киар, конечно, никогда не видел говорящую змею лично, но казармы полны историй и сплетен. Питон этот, будто бы нашептал Севериану быструю победу над парфянами и подъем престижа в глазах Рима. И то и другое — вещи весьма небезразличные для честолюбивого легата и наместника Каппадокии. А звучало предсказание как-то примерно вот так:

«Быстрым копьем покорив и парфян, и армян, ты вернешься. В Рим и к прекрасным Тибрида водам в лучезарной повязке».