Тень Серафима

Себастьян молчал. Действительно, позиции их были довольно близки. Ювелир так же видел, что во всех городах власть стремится подавить всякую оппозицию и обезличить своих подданных, принуждая к добровольному подчинению и покорности, заставляя верить в очевидный обман.

Эти игры власти были настолько тонки и продуманы, что большинство даже не осознавало их. Всех, кто мешал режимам, объявляли вне закона: им приходилось скрываться, жить в страхе, подвергаясь постоянным манипуляциям и притеснению со стороны государства. Всех, кто потенциально представлял угрозу, разделяли целенаправленно, лишая возможности объединиться с себе подобными и составить силу, с которой пришлось бы считаться, – не говоря уже о том, чтобы отстаивать своё право на жизнь.

Такое положение вещей серьёзно угнетало ювелира.

– Тем не менее, – спокойно продолжала Маршал, – я доведу дело до конца, если ты готов умереть. Я видела, ты хотел свести счёты с жизнью, но, возможно, тебе не хватило решимости. Если это так, завершай свою молитву и сам не заметишь, как окажешься в лучшем из миров. Если же ты передумал, я дам тебе шанс помучиться в здешнем, греховном, ещё немного.

– Ты действительно сделаешь это? – удивился сильф. – Ты не выполнишь заказ?

– Я могу пойти на это, – пожала плечами убийца. – Но прежде выслушай несколько условий. Первое: как известно, я не замечена в бескорыстии, поэтому твоё чудесное спасение я запишу на твой счёт. Деньги мне не нужны, да и у тебя наверняка нет при себе подходящей суммы. Поэтому долг твой повиснет до поры в воздухе. Когда-нибудь в будущем я надеюсь получить от тебя ту услугу, которая мне понадобится. Я уточняю: любую услугу. Второе: я дорожу своей репутацией. Я слишком долго и трудно зарабатывала её, чтобы из-за тебя всё пошло насмарку в один день. Авторитет мой настолько велик, что заказчики не требуют даже головы жертвы в доказательство исполнения приговора: достаточно одного моего слова. Маршал не может провалить работу, поэтому я, разумеется, сообщу заказчику об успехе. Но Серафим должен исчезнуть из Ледума. Смени имя, внешность, профессию… мне всё равно, прояви изобретательность. Не сомневаюсь, ты уже заработал достаточно, чтобы отойти от дел и не нуждаться. Наниматель будет убеждён в твоей смерти. Для всех остальных ты просто бесследно исчезнешь. Итак, каким будет твоё решение? Поторопись – самое большее через пару минут ты потеряешь сознание.

– Душа моя в беспокойстве, – немного помолчав, ответил наконец Себастьян, – её слишком тревожит мирское. То, что больше не должно иметь значения. Я сожалею, но сегодня я не готов к смерти. Я принимаю твои условия, Маршал. Я выбираю жизнь.

– Я тебя поняла, – сухо кивнула убийца. – Сделка есть сделка. Я верю, что ты не желаешь обмануть меня, однако не могу полагаться на слово. Чтобы у тебя не возникало лишних соблазнов, придётся принять некоторые меры предосторожности. Когда ты отключишься, я срежу прядь твоих волос и вымочу их в твоей крови. Думаю, не стоит объяснять, что этого более чем достаточно для самого изощрённого проклятия. А я всегда найду нужного мага…

Последние слова Себастьян уже едва разбирал, но догадывался, что там снова угрозы, угрозы и угрозы. Что ж, ему не привыкать. Помещение мельницы вдруг опрокинулось, отдалилось, и глаза ювелира заволокла влажная предобморочная темнота.

Восьмой лунный день традиционно выдался несчастливым.

***

Закончив свои упражнения в логике, канцлер вернулся за письменный стол и отложил кисть.

В кабинете главы особой службы специфически пахло свежей тушью, а монотонно-серые стены украшали одному ему ведомые схемы, условные знаки и длинные последовательности цифр, связанных между собой некими трудно определимыми законами.

Размышляя над очередным делом, Винсент неизменно превращал рабочее место в Рициануме в исчёрканный черновик, используя чистое пространство стен как банальную бумагу для записей. Когда свободного места не оставалось, помещение в очередной раз перекрашивали в нейтральный, не отвлекающий от расчётов свинцовый цвет, и всё начиналось заново.

Несмотря на педантизм главы особой службы, записи эти были пугающе хаотичны, а сам кабинет атмосферой неуловимо напоминал жилище безумца. Поскольку большей частью Рицианум размещался под землей, кабинет канцлера, как и прочие помещения, освещался искусственным светом минералов, что придавало ему вид холодный и нежилой. Из мебели имелись лишь скромный стол да пара жёстких казённых стульев – канцлер был аскетичен.

Одна из стен, напротив стола, была свободна от потёков туши – она отводилась под часы. Довольно экстравагантный вид их привёл бы в замешательство случайного посетителя, но, увы, к главе особой службы отчего-то никогда не приходили гости. Тех же, кто являлся не по своей воле, Винсент предпочитал радовать общением в допросных.