Тенденции новейшей китайской литературы

Традиционная культура никогда больше не станет духовным компасом современности. Цзя Пинва уловил историческую сущность этого периода. И все же писатель чересчур пал духом и погряз в бездеятельности. Он осознает, что такая «культура» не способна служить материалом для воссоздания духовных ценностей. Цзя Пинва не видит и не верит, что традиционная культура может играть духовную, формирующую роль в современном обществе. В конечном счете, интерес этого литератора лежит в эстетической плоскости, хотя и там сплошной декаданс – ведь эстетика упадничества столь неизменно оставалась основной чертой эстетических наклонностей традиционной китайской интеллигенции. И Цзя Пинва понимает, что традиционные интеллигенты типа Чжуан Чжиде, которых он вновь открыл для литературы, больше не знаменуют, да и не могут знаменовать собой исторический прогресс. Скорее, они появляются, чтобы компенсировать в словесности недостаток современных образов интеллигенции. «Культуру» в творчестве Цзя Пинва едва ли можно считать твердой опорой современному духу – фундаментом, который писатель созидал бы с чувством ответственности и долга. Напротив, «культура» у этого автора есть своеобразная вымученная компенсация за недостатки героев, павших духом и бегущих от действительности. Поэтому в своей прозе, описывая яркие, впечатляющие события, Цзя Пинва всегда использует аллюзии на известные классические произведения, вводит в текст каноническую культурную символику. На этом базируются его истории о страстной любви, таков стиль увлекательных сочинений Цзя Пинва. Ссылки на классику, классический культурный код становятся декорациями и реквизитом для сюжетов писателя[549]. Так, традиционная культура постепенно превращается в сексуальную. Аллюзии и символы не в состоянии принять на себя роль духовных ценностей истощенной, неполноценной эпохи. Единственное, что им под силу, – дать жизнь пораженческой эстетике. На культурных развалинах остаются только эти ничтожные осколки. И лишь таким, плотским способом Чжуан Чжиде может слиться с традиционной культурой. Очевидно, для Цзя Пинва бегство в древнюю эстетику – единственный способ заявить о своих художественных убеждениях. В «Послесловии» он пишет: «Когда читаешь “Западный флигель” и “Сон в красном тереме”, разве думаешь, что все это писательский вымысел? Кажется, это реальная история, но вместе с тем и сон. Хорошее сочинение точно гора – прекрасно как оно есть, не требует доработки. Осознав это, я пришел в замешательство, начал презирать книги, что уже написал, и потерял уважение ко многим произведениям в мире. Ведь абсолютно очевидно, что хорошие сочинения создают такие же люди, как и я, так отчего же я не могу писать так же?»[550]

Цзя Пинва выражает свой пиетет перед древней литературой. В «Потерянной столице» образ Чжуан Чжиде – не более чем доказательство культурного упадка эпохи. Автор не стремится отыскать какую бы то ни было ценностную опору: по его мнению, только эстетика, а точнее, прекрасная литература, способна заполнить пустоты современности.

На самом деле Цзя Пинва мог лучше раскрыть природу кризиса духовных ценностей, захватившего эпоху. Однако вследствие своих эстетических убеждений писатель счел, что для выхода из кризисной ситуации достаточно будет накрепко связать творчество с шедеврами классической литературы, а все остальное можно оставить без внимания. Поэтому Цзя Пинва принимается созидать свою желанную эстетику. Говоря по совести, в «Потерянной столице» заметно мастерство древних литераторов. Автор пишет на редкость искренне, спокойно и талантливо, язык повествования искусен, изящен и чист. Конечно, любовные сцены описаны чересчур откровенно, однако автору было жизненно необходимо пересечь эту черту, чтобы поддержать в романе стилистику и атмосферу декаданса.

Впоследствии у Цзя Пинва выходит несколько произведений, в которых писатель изображает запустение и упадок, характерные для современной эпохи. Это «Волки из воспоминаний», «Деревня Гаолао» и другие работы. Нельзя сказать, что эти книги написаны плохо, просто в них совершенно не отражена специфика времени. Точнее, то, что у Цзя Пинва выражено ярко, расходится с тем, что ожидают читатели от этого автора. А потому «Волкам» и «Деревне Гаолао» уделили довольно мало внимания.