Тенденции новейшей китайской литературы

Роман охватывает весь процесс зарождения и развития китайских революций XX века. История раскрывается в том, как представители каждого из нескольких поколений семей Бай и Лу делают свой политический выбор (разный для каждой семьи), в последствиях этого выбора. Противоречия между Бай Сяовэнем и Лу Чжаопэном возникают на фоне новодемократической революционной борьбы в Китае. Бай Сяовэнь опускается до курения опиума и попрошайничества, затем ради чашки риса присоединяется к Гоминьдану. А Лу Чжаопэн, этот отважный коммунист, вступивший в КПК на самой заре ее рождения, добродетелен и грозен, хотя иногда тоже не без греха – например, уводит у младшего брата любимую девушку Бай Лин (здесь автор немного отклоняется от классического образа героя революции, но в целом Лу Чжаопэн – фигура все же положительная). В «Равнине белого оленя» Чэнь Чжунъи пытается показать читателю человеческую природу, поместив в сюжет культурно-историческую и классовую борьбу. Другими словами, автор стремится показать читателю культуру народа Китая через богатство и многогранность человеческого характера. Совершенно ясно, что центральный образ в романе, «белый олень», символизирует традиционные культурные ценности Китая, слегка неуловимые и неопределенные, но довольно четко ориентированные на традиционную конфуцианскую культуру. Чэнь Чжунъи положительно относится к традиционной культуре: в романе писатель отражает потребность в самосознании, которую китайская культура испытывала в начале 1990-х годов. Вместе с тем «Равнина Байлу» отличается явным идеалистическим уклоном. В 1990-е годы китайское общество стремилось вернуться к традиции: рефлексивная критика, которая в 1980-е нападала на традицию, в одночасье сменилась одобрением этнической культуры. У шэньсийских писателей, изначально обладавших солидным культурным багажом, благодаря их медлительности и упрямству невольно появилась новая историческая возможность. Хэ Юньлу, Лу Яо, Цзя Пинва и Чжэн И – все они транслируют эту культуру. А вот Чэнь Чжунши оказался еще более «неповоротливым», консервативным, а потому и более значимым, бездонным. Он безоговорочно принимал традиционную культуру и пытался отыскать в ней ценностные нормы, характерные для новой и новейшей китайской истории. Вот та основа, на которой создавались такие положительные образы, как Бай Цзясюань и господин Чжу. Эти персонажи отражают нравственные принципы, дух и характер людей традиционного китайского общества, на таких героях держится вся национальная культура. По замыслу Чэнь Чжунши, исторические перемены, свершившиеся с помощью революционного насилия, поверхностны, и только культура есть истинная опора для народа. Многие поддержали культурно-идеалистические воззвания писателя, что было связано с состоянием китайского общества начала 1990-х и необходимостью пересмотреть идеологию[546].

Роман Цзя Пинва «Потерянная столица», вышедший одновременно с «Равниной белого оленя» или даже чуть раньше нее, также оказал невероятно большое влияние на литературный мир и вызвал крупные споры среди литературных деятелей. В один момент это произведение стало событием в современной литературе. В 1993 году не было ни одного человека, который не читал и не обсуждал бы «Потерянную столицу». Этот роман повествует о том, как падал уровень литературы в 1980–1990-е годы. Через весь сюжет проходит любовная линия – отношения писателя Чжуан Чжицзе с несколькими женщинами. Роман изобилует эротическими подробностями, автор описывает страдания и душевный упадок Чжуана, этого некогда нашумевшего писателя.

Название «Потерянная столица» явно носит оттенок реализма.

В начале 1990-х в рядах китайских интеллигентов царило замешательство, и Цзя Пинва попытался передать это настроение.

Однако писатель совершенно не знает современной, то есть профессиональной академической интеллигенции, а разбирается лишь в традиционных китайских литераторах. Метафорически помещая традиционного интеллигента в современность, автор изменяет критичность восприятия мира персонажем: Чжуан Чжицзе просто некуда больше деваться, ему приходится идти к женщинам. И хотя в первой половине 1990-х «Потерянную столицу» исключительно остро критиковали (у общества на это были свои причины), объективно это произведение, вне сомнения, обладает художественной ценностью.

Времена изменились, и теперь отчетливее видно, что тогда «Потерянная столица» прозвучала как предсказание. В этой книге автор первым в новейшей китайской словесности взялся за возрождение традиционной культуры Китая, точнее говоря, восстановил образ традиционного китайского интеллигента.