Тенденции новейшей китайской литературы

Лю Чжэньюнь – беспрецедентный бунтовщик, поставивший с ног на голову деревенскую литературу Китая Новейшего времени. Именно он впервые «прооперировал» ее. Из творчества Лю Чжэньюня – от романа «Родина, мир и желтые цветы» до повести «Родина и легенды» – видно: в середине 1990-х годов литератор осознал, сколь важно переосмыслить литературу о китайской деревне. Сдобрив сельский нарратив иронией, писатель кардинально изменяет его стиль. В 1998 году, после шести лет упорного труда, Лю Чжэньюнь публикует четырехтомное произведение «Родина, лапша и цветы». В этой книге он пишет о родных краях так невероятно, абсурдно, как до него не писал еще никто.

В многотомном романе «Родина, лапша и цветы» нет четкого сюжета. Действие происходит примерно в середине XXI века, в романе описываются всевозможные странности, которые происходят с деревенскими людьми, затесавшимися в городскую среду, – Маленьким Люэром, дядюшкой Нао, Белым Камнем, Наоцзинем и Слепым Лу. Автор избавляется от жестких пространственно-временных рамок, перемежает настоящее прошлым, сливает воедино жизнь сельского Китая с современной меркантильной жизнью. Сделав деньги и власть осью повествования, Лю Чжэньюнь показывает, как меняется человеческая психология в ходе продолжительных исторических преобразований китайской деревни. Писатель «расколдовывает» историю. В куче беспорядочных формулировок на самом деле таятся новые, удивительные вопросы, которые автор в своеобразной форме вводит в свою прозу. Например, Лю Чжэньюнь размышляет о том, как индивид осознает себя по отношению к земле, самобытно пишет о тоске по родному краю, анализирует семейные порядки сельского Китая, рассказывает о том, как китайская деревня проходила крещение постмодерном, и о ее будущем, смеется над властью, показывает, как пришлая культура причудливо видоизменяется в местных условиях. Автор упорно сводит деревню с постмодерном.

В «Родине, лапше и цветах» писатель создает пространственно-временную суперсвязь села с постмодерновым городом. В этой пространственно-временной конструкции город встречается с малой родиной героев на площади Эпох. Что же такое родные края? Да, персонажи фактически возвращаются на малую родину только в четвертом томе, и все-таки она – на каждой странице романа. В городе, куда ни плюнь, – всюду те самые отношения между людьми, что и в провинции; каждое действие, каждый поступок родных и близких людей персонажей связан с родиной. Будущее накладывается на прошлое и наоборот. В первом томе есть одна точная дата – 1969 год. Этот год – отправная точка и главный ориентир повествования, отталкиваясь от которого, автор прыгает то в прошлое, то в будущее, но всякий раз возвращается к этому самому году. С точки зрения пространственно-временных отношений, роман «Родина, лапша и цветы» кажется хаотичным, однако замысел этого произведения хорошо продуман.

Самая заметная художественная особенность повествования «Родины, лапши и цветов» состоит в том, что автор, излагая события, не придерживается их хронологии. В постмодерновом городе воспроизводятся сельские отношения: город оккупирован деревенскими, а потому все произведения о нем в то же время рассказывают и о деревне. Вследствие этой двойственности все пространственно-временные проявления выставляются в ироническом свете. Во-первых, то, что город захвачен деревней, – явление вдвойне небывалое. Когда исчезает город, пропадает и деревня, и тогда на этом месте образуется историческая лакуна. Во-вторых, риторические высказывания, основанные на вымысле, есть чистая вольная речь, столкновение языка с самим собой. Однако внутри абстрактного языка всегда существует настоящая, конкретная связь: сквозь риторическую чепуху пробиваются реальные властные отношения, истина, могущество и порядок. В-третьих, Лю Чжэньюнь соединяет иронические описания, добрые и злые шутки, а также плоский юмор. Это своего рода языковое насилие, «взрывной» стиль языка. Язык противостоит сам себе, конфликтует с собой; совершенно разные вещи слепляются в один комок, являя собой «эстетику уродства». В каждом элементе повествования видно прямое и противоположное, красивое и уродливое, доброе и злое. Автор умышленно смешивает эти полярные явления, сталкивает их друг с другом, непрерывно «рассеивая» язык романа. Значит ли это, что Лю Чжэньюнь освободился от грамматических и стилистических ограничений? Или же это просто безрассудное разрушение, отважное безумство? Ответ на этот вопрос сумеют дать только в будущем.

В 2009 году у Лю Чжэньюня вышел роман «Одна фраза стоит тысячи», в котором писатель в крайне самобытной манере погружается в глубины культуры и характеров сельского Китая, углубляется в созидание самого китайского языка. Это произведение свидетельствует о том, что китаеязычная проза способна вечно оставаться неоднородной.