Тенденции новейшей китайской литературы

«Принимая жизнь» – самое жесткое в китайской литературе произведение о тяжелом положении деревенского Китая. В романе рассказывается о полном трудностей и лишений существовании деревни, в которой живут калеки. С непреклонной волей инвалиды трудятся в поте лица, чтобы прокормить себя, и радуются тому, чем живут. Однако после начала политики реформ и открытости и они сталкиваются с трудностями «развития». Секретарь парткома уезда Лю Инцяо решает отправить селян в чужие края, чтобы они, демонстрируя свои необычайные навыки, заработали денег на покупку тела Ленина. Новая резиденция останков вождя мирового пролетариата стала бы главной достопримечательностью для местного туризма. Несмотря на явную фантастичность этих рассуждений, калеки очертя голову пускаются воплощать грандиозные планы. Кульминация романа – приобретение останков Ленина – мощная историческая ирония. С помощью этого события Ян Лянькэ хитро объединяет разлом в истории революции и современное движение за избавление от нищеты и достижение зажиточности». Революция негативно сказалась на настоящем. Именно этой проблемой Ян Лянькэ озабочен в романе «Принимая жизнь». Взяв за основу исторический факт, писатель создает мощный нарратив, в котором высмеивает могущество и значимость истории. Сделать тело Ленина достопримечательностью, чтобы обеспечить экономическое развитие бедных районов китайской провинции Хэнань, – пусть этот проект не удался, но насытил повествование сокрушительной иронией. Революция не сотворила чуда, коммунистического рая: все, что от нее осталось, – нищета, абсолютная, беспросветная и непреодолимая. Революция оставила стране только мощи мудрейшего учителя революции, чтобы с их помощью люди избавились от бедности и стали зажиточными. Это «постреволюционное» жертвоприношение, скорбь осознания, печальный рассказ, основанный на воспоминаниях о революции. Впервые писатель в столь оригинальной форме изучает продолжение революционной истории. В этом смысле роман «Принимая жизнь», вне сомнения, можно считать удивительным некрологом «постреволюции».

В книге, со всех сторон показывающей и высмеивающей фальшь, увечья, тяготы и упрямство, Ян Лянькэ пытается явить читателю высшую справедливость и искреннее человеколюбие. Упорство здесь рождается как продолжение неполноценной жизни калек, их изувеченного тела. А хаотичность изложенного и необыкновенное сияние, которым лучится разрозненное повествование романа, делают текст жестче, напористее. Вот так проза Ян Лянькэ, окруженная волшебным светом и несущая в себе поразительную боль, пронзает картины современного цветущего мира и не дает людям обрести покой.

Своим романом «Принимая жизнь» Ян Лэнькэ вдруг обнаружил в литературе лакуну. Казалось, что внезапно разгорелся костер и осветил сумрачные земли деревенского Китая. Прежде произведения о китайской деревне долгое время намеренно создавали в строгих традициях реализма. Благодаря этому сложился ее позитивный, возвышенный образ, деревня обладала определенной атмосферой. Реализмом пропитался каждый клочок сельской земли Китая, а методы других литературных направлений (например, модернизма) писателям никак не удавалось применить, хотя авторы и владели полным арсеналом нереалистских приемов выразительности. За сельским Китаем закрепился образ, сложившийся в традициях реализма, и эта традиция всегда гротескно высмеивала «радикальные культуры» вроде модернизма или постмодернизма. И вот появляется книга «Принимая жизнь», в которой автор на полном серьезе смеется над реалистским видением китайской деревни. Этот роман вбирает в себя разнообразные элементы, которые ныне считаются постмодернистскими, – децентрализацию повествования, «расколдовывание» истории, «открытость»[559] текста и черный юмор. Деревенский Китай начинает светиться «блуждающими огнями» постмодерна.

И суровая история, и гнетущая действительность, вложенные в роман «Принимая жизнь», насыщены жизнеутверждающими шутками или иронией. Здесь повествование – игра тяжелого и легкого, твердого и мягкого. Автор умышленно использует диалекты и необычные формы текста («открытые», незавершенные), делая его изменчивым, свободным для различных трактовок. С одной стороны, невыносимое бремя исторического наследия, с другой – легкие, невымученные шутки и веселье. Все это – простая и грубая деревенская жизнь, изображенная тонко и энергично, и вместе с тем – литературность, окрашенная в мириады оттенков. Все это поражает: два самых несовместимых друг с другом элемента здесь смешаны так, что уже не понять, где один, а где другой. За счет диалектов и базового литературного материала деревенская жизнь проявляется во всей своей твердости, непреклонности.