Тенеловы. Сердце ночи

– Спасибо, не надо, – покачала я головой. Его восхваления напоминали дифирамбы, которые Марк пел королеве, а я меньше всего хотела походить на нее, пусть и в такой малости. – Я поняла, к чему ты клонишь.

Фантом был повернут ко мне левой стороной лица, по привычке пряча щеку со шрамом в отворот плаща. И он еще учит меня принимать себя такой, какая я есть?

– Почему ты стесняешься своего шрама? Ведь он достался тебе от человека и говорит о его дурных качествах, а не о твоих, – я взяла фантома за подбородок и повернула его голову. Теперь я могла рассмотреть шрам во всей красе: от пореза, пересекающего щеку сверху вниз, расходились лучики рубцов. Мне показалось или шрам увеличился?

– Копия неразрывно связана с человеком, – фантом вывернулся и снова спрятал шрам. – Его эмоции – мои эмоции. Если он стыдится себя, то и я вряд ли буду доволен собой.

– Ты бы хотел освободиться от влияния человека?

– Это невозможно, – фантом отодвинулся от меня, словно мое предложение его напугало. – Кем я буду без него?

– Самим собой.

Но ужас в глазах фантома красноречивее любого ответа дал мне понять, что он не представляет своей жизни без влияния человека. Он не готов взвалить ответственность за свою жизнь на собственные плечи. Легче списать свои ошибки на неведомого парня, чем признать, что ты сам неидеален.

Нашу беседу прервал стук в дверь. Королева снова хочет меня видеть? Есть что-то еще, чем она может испортить мне жизнь? Но Пес стучал по-другому. Так, словно комната, а то и вся крепость принадлежат ему. Нынешний стук был робким, как будто стоящий за дверью не был до конца уверен, что хочет войти.

Я не двинулась с места. Хватит на сегодня гостей. Но фантом, решив, что держать людей на пороге неприлично, пошел открывать.

Сидя спиной к двери, я не видела визитеров, зато узнала Ксюшин голос. Вот уж с кем я точно не желала встречаться.

– Не пускай ее! – крикнула я, не оборачиваясь.

Последовал короткий разговор, и дверь закрылась. Фантом выполнил мою просьбу: прогнал Ксюшу, за что я была ему благодарна. Посмотреть в глаза сестре было выше моих сил. Что если она меня ненавидит, и пришла заявить об этом? Ах да, мы же не родственники, а я по-прежнему зову ее сестрой. Пора избавлять от этой привычки.

Фантом пробыл со мной еще некоторое время, но его попытки взбодрить меня потерпели крах. Одно дело, когда говорят, что тебя удочерили, другое – когда сообщают, что ты искусственно созданное нечто. Быть зачатой в пробирке и то не так обидно.

Следующие несколько дней прошли под знаком дурного настроения. Я не выходила из спальни и ни с кем не общалась, кроме фантома, да и то вынуждено: его обязали следить, чтобы я не натворила глупостей. Прогнать надзирателя было не в моих силах, и я смирилась с его обществом. Повезло еще, что после внезапно нашедшего на него красноречия он снова погрузился в созерцательность, и его присутствие в комнате практически не ощущалось.

Коля и Ксюша предпринимали попытки заговорить со мной, но я их жестко пресекала. Стражам у моей двери я велела гнать прочь любого, кто захочет потревожить мой покой. Удивительно, но они выполнили приказ: отныне бывшей сестре и бывшему другу вход ко мне был закрыт.

Я думала, что окончательно избавилась от необходимости с кем-либо общаться и могу без зазрения совести погрузиться в депрессию, но один гость все-таки миновал охрану. Я не винила стражей. Кто посмеет отказать принцу?

– Доброе утро, Светлана, – Марк был сама вежливость. – Я зашел напомнить, что сегодня вечером состоится новогодний бал, и ты приглашена в качестве почетной гостьи.

– Я не пойду, – я повернулась к Марку спиной. – Не хочу выступать в роли дрессировочной обезьянки, с которой все мечтают сфотографироваться.

– Твои друзья с ума сходят от беспокойства. Королева переживает, что ты вынудила ее рассказать правду. Она упрекает себя в том, что ты превратилась в затворницу.

– Так пусть сотрет мне память, – перебила я. – У нее это отлично получается.

– Она не посмеет воздействовать на тебя магически.

– Ты заблуждаешься. Ведь при помощи магии меня из камня превратили в человека, – напомнила я.

– Я тогда был ребенком, – отозвался Марк, – и не помню, как все произошло. Вряд ли подобное когда-нибудь повторится.

– И хорошо, а то наводнится земля ожившими каменюками. Что делать-то будем?

– Ты злишься, – вздохнул Марк. – У тебя есть на это право. Но дай нам шанс доказать, что ничего не изменилось. Ты была для нас человеком и человеком осталась. Единственный, кто придает значение новости о твоем происхождении, ты сама. Другим это безразлично.

Я не ответила, и Марк, прежде чем уйти, попросил:

– Приходи на бал. Ты нужна нам. Ты нужна сестре.

«Она мне не сестра!», – собралась я крикнуть ему вслед, но язык отказался произносить это вслух. Как бы Ксюша ко мне ни относилась, кем бы меня ни считала после стирания памяти, для меня она всегда была младшей сестричкой и всегда ею будет.