Тени Богов. Искупление

— Точно не понял, — поморщился Хопер. — Где-то в этой же стороне Амма померещилась, даже не знаю, что ей в ее укрытии не сидится. С нею был лепесток умбра. Еще кто-то, но я не разглядел, словно две неясные тени чего-то. Сам лес показался чем-то похожим на темное озеро, а в нем тени… Словно все жнецы собрались здесь. Впрочем, Атраах уже и лицо свое показал. Да и Адна являлась. А вот тех, кто был рядом с Карбафом, я рассмотрел куда лучше. Рядом с ним точно был свежий отпрыск умбра. Кроме него был и сухой лепесток, но это уже третье или пятое поколение, уж не знаю, кто уцелел, но не тот раствор, чтобы на него силы тратить. И опять двое, что не лепестки, но словно шипы на том же стволе.

— Торн и его дочь, — твердо сказал Раск. — Поверь мне, что-то было в Торне Бренине. Я это давно заметил, еще когда в Оде торговал. Даже устроил знакомство его с Лики Вичти. Смышленая была девчонка, даром, что из знати. Из нее настоящая ведьма могла бы получиться. Сводник я, раздери меня демон, как есть сводник…

— Торн и его дочь устояли в Альбиусе перед Дорпхалом, — задумался Хопер. — Может быть, с Аммой тоже двое, что устояли перед жнецом в Водане? Я, правда, тогда только одного разглядел, но и взгляд далеко бросать надо было, да и колокол этот, что над Альбиусом звенел…

— Руку покажи, — попросил Раск.

Хопер потянул было к плечу рукав, но потом распустил завязи котто. Раск сунул в костер сухую ветвь и поднес пламя к груди Хопера. Чернота, полностью захватив правую руку книжника, выползла на плечо и, раскидывая щупальца, оплетала вычерченные на груди Хопера круг и треугольник.

— Приговор, что ли какой? — покачал головой Раск. — Где-то я уже видел такой рисунок… Как ты ее сдерживаешь?

— Понятия не имею, — запахнул котто Хопер. — А рисунок прост. Круг — эйконская змея, треугольник без линии — знак запертых врат. На острове Теней такой же имеется. На вратах Храма Змеи. Да и на груди каждого воина из Клана теней, полагаю.

— Ну так эйконцы свои картинки стриксами полнят, — хмыкнул Раск. — Жертвенными камнями. А ты чем?

— Не знаю, — неопределенно пожал плечами Хопер.

— Что ты чувствуешь? — спросил Раск.

— Холод, — нехотя признался Хопер. — Нет, рука не леденеет на самом деле, слушается меня, но как будто холод подбирается к сердцу. И боль. Такую, о которой ты и понятия не имеешь. Вот только этим рисунком и отогнал ее. Но она тут рядом. Стоит поблизости, смотрит на меня и дышит.

— Вот ведь… — зябко оглянулся Раск. — И что же теперь делать?

— Прятаться в Опакуме, — скривился Хопер. — Лучше расскажи, что ты почувствовал, когда зазвонил колокол? Ты же поэтому убежал из Альбиуса? Ты ведь был ближе меня к той неизвестной ведьме!

— Слаб я, — скривился Раск. — Может, если бы остался, сейчас бы с такой же рукой ходил. А у меня-то руки короче твоих. Значит, и путь до сердца короче. Это была великая магия, Хопер. Она не под силу людям.

— Еще полтора месяца назад ты бы сказал, что людям не под силу устоять перед жнецом, — заметил Хопер. — И я бы вторил тебе. А теперь…

Хопер развел руками.

— Ты же не просто так заговорил с Атраахом о звере? — спросил Раск. — Я слышал. Все слышал. И тоже задумывался о совпадениях. И о самом страшном. Беда, что изгнала нас сюда, могло последовать за нами.

— Последовать за нами, — как эхо повторил Хопер. — И мы до сих пор не знаем, в чем ее суть. Может быть, эта неизвестная ведьма и есть семя той страшной беды? Вылежалась и через тысячу лет проклюнулась? И наших богов нет. Некому нас защитить.

— Они защитили нас там, — прошептал Раск. — Теперь, придется уж самим. Но ты не заметил главного.

— Главного? — наморщил лоб Хопер. — Того, что Атраах обозлился?

— Это мелочь, — отмахнулся Раск. — Они изменились.

— Изменились? — не понял Хопер.

— Не мне рассказывать об этом, — бросил ветку в костер Раск. — Я, конечно, в глаза не смотрел, но помню ощущения. Жнецы стали другими!

— Они и раньше не вызывали симпатии, — поморщился Хопер.

— Ты не понимаешь, — повторил Раск. — Другими! А ты знаешь, что если нас и в самом деле гонят в Опакум, то гонят не нас одних! Говоришь, Амма где-то поблизости? Так и Торн с дочерью тоже! И тот второй! А что если их всех собирают?

— Зачем? — не понял Хопер.

— Если бы я знал, — вздохнул Раск. — Что мы с тобой знаем? Что Опакум — единственное чистое место? Что такое Опакум? Крепость, построенная от набегов геллов и прочих разбойников? Построенная всей Берканой, попавшая во владения Гебоны в ее славные годы, а теперь вновь оказавшаяся у Берканы? Чем она славна?

— Мертвый менгир в ее стене, — потер виски Хопер. — Ну… останки, часть стены какой-то часовни, которой, получается уже за тысячу лет. Мертвые камни. Да и все.

— В Опакуме никогда не было жатвы, — торжественно произнес Раск.

— Это я и без тебя знаю, — отмахнулся Хопер. — Что с того?

— Ни одного человека, который получил огненную удавку в Опакуме, — продолжил Раск. — Все мертвецы — пришлые, которые уже пришли с язвами. Ни одного явления жнеца за тысячу лет. Ни одного поганого колдовства! Почему? Из-за мертвого менгира?