Тени, которые отбрасывают свет (СИ)

Майкрофт смотрел ему в лицо и даже сейчас, несмотря на все, считал себя правым. Шерлоку, как никому другому был знаком этот заботливый взгляд с оттенком собственного превосходства. Братец, несомненно, гордился, что первым докопался до истины, благодушно позволив младшему резвиться в «песочнице». Так бывало всегда, Шерлок привык, и на сей раз оставил бы все, как есть, если бы не одно «но».

— Сукин сын.

Майкрофт не ожидал, что дойдет до этого, но все же успел уклониться, и удар вышел не таким сильным, как мог бы. Во всяком случае, на ногах, он устоял, хоть и приложился затылком о стену.

— И зачем было приплетать сюда нашу матушку? — пробормотал он с укором и выплюнул кровь из разбитой губы. Опасливо провел языком по зубам. Вроде все на месте.

Шерлок глядел на него с нескрываемым отвращением. Затем оттолкнул и, игнорируя запрет, вошел в палату.

Единственным источником света был экран кардиомонитора, показывающий размеренный, здоровый ритм. Немного замедленный, но это нормально, учитывая то, что Дамиана спала и ее накачали успокоительным. Шерлок посмотрел на ее разбитое лицо и стиснул зубы. Если бы он не был таким идиотом, ничего бы не случилось. Майкрофт, конечно, засранец, винить во всем только его одного несправедливо.

Осторожно сдвинув ее ладонь с пулькосиметром на указательном пальце, Шерлок присел на край постели.

— Прости меня, — тихо сказал он, касаясь ее руки. — Это все моя вина.

Дамиана чуть согнула пальцы и медленно открыла глаза. Взгляд у нее был плавающим, расфокусированным, но его она узнала сразу.

— Шерлок?.. — хрипло, едва слышно спросила она, точно сомневалась, действительно ли он здесь, или же это галлюцинация, вызванная лекарством.

— Это я. Я здесь. Все будет хорошо.

Самая дурацкая, самая бессмысленная фраза, которую только можно было сказать, но ничего другого в голову ему не пришло. Он вдруг дернулся и уткнулся головой в подушку, рядом с ее лицом.

— Прости меня, — забормотал Шерлок, — я так виноват перед тобой, Деми…

Сил у нее почти не было, но она все же смогла неуклюже приобнять его, хотя, наверное, следовало ударить.

— Конечно, виноват. Еще как. Я не скоро тебя прощу. — В горле у нее пересохло, и Деми говорила медленно, периодически закашливаясь, — может, вообще не прощу. Но я рада, что ты здесь.

Шерлоку не стало легче от ее слов. Даже наоборот — хуже. Деми имела полное право вычеркнуть его из своей жизни, потому что он предал ее. Да, именно так. Предал. Оставил одну тогда, когда был особенно нужен, когда должен был быть рядом.

— Что я могу для тебя сделать?

Она слабо заворочалась, пытаясь размять затекшие мышцы.

— Не знаю. Мне трудно думать и говорить.

— Это из-за транквилизаторов. — Шерлок помог ей устроиться и поправил одеяло. — Поспи еще немного и через несколько часов станет лучше.

Уж он-то хорошо разбирался в побочных эффектах таких препаратов. Правда, на него они действовали не так сильно, поскольку за годы наркотического стажа его организм выработал неплохую сопротивляемость. Деми же, непривыкшая к этой отраве, разваливалась сейчас на куски. Конечно, сыграло роль и эмоциональное потрясение.

— Можно, я зайду утром?

— Нужно.

***

Когда на следующий день она проснулась, то чувствовала себя на порядок лучше. Синяки и кровоподтеки болели, ее тошнило и один раз вырвало, но голова работала на удивление ясно. И в этой ясности Дамиана, наконец, осознала, что убила человека. По-настоящему лишила жизни.

— Никто не предъявит вам обвинений, — заверил Лэстрейд.

Дамиана согласилась дать показания сразу, как только позавтракала, хотя Грэг и сказал, что это может подождать. Но ей не хотелось оттягивать формальности. Чем раньше закончится этот кошмар и будут расставлены все точки, тем лучше. Конечно, многое еще предстояло выяснить — осмотреть жилище Тони, собрать улики, свидетельские показания, провести официальное расследование… Грэг обещал, что Деми будет принимать в этом минимальное участие и от нее требуется лишь пересказать события того рокового вечера, а все остальное уладит Майкрофт. Она уже знала, что он еще давно обо всем догадался, как знала и то, что Уильям был в курсе — Холлоуэй сам признался ей в этом после того, как Лэстрейд ушел.

— Я знаю, мне нет оправдания, — сказал он, когда закончил. Уильям нашел в себе силы не отвести глаз.

Что Дамиана могла ответить ему? Он был агентом, агентом до мозга костей, даже сейчас, когда официально считался в отставке. Это в его крови. Его сущность, его природа, и он никогда не станет другим. Шпион навсегда останется шпионом. И винить его за это — все равно что винить волка за то, что не родился спаниелем. Не выйдет из хищника домашнего пса.

— Я не могу простить тебя, Уильям. Но и ненавидеть тоже не могу. Знаю, ты хороший человек, — Деми печально улыбнулась. — Но ты человек Майкрофта. Это не хорошо и не плохо. Это просто есть.

— Я тебя понимаю, — кивнул он. — Потому и не прошу прощения. Но я хочу, чтобы ты запомнила обо мне хоть что-то хорошее.

— Я помню выпускной в Гастингсе. И всегда буду помнить. В ту ночь я была счастлива, пусть и совсем недолго.