Тени прошлого (ЛП)

Смутившись под его взглядом, Гермиона опустила глаза. Этот взгляд безумно волновал ее. Странное тепло медленно, но верно, распространялось по всему телу. И это было так непривычно, так странно. Никогда еще никто не ухаживал за ней так, не хотел баловать ее и не смотрел так, как Люциус.

— Потому что ты прекрасна, и я просто любуюсь тобой сейчас, — он протянул руку и, осторожно коснувшись подбородка, повернул ее лицо к себе.

Гермиона прикусила губу.

«Да! Я тоже хочу прикусить эту губку…»

А когда кончики пальцев начали нежно касаться ее лица, Гермиона невольно вздохнула. Малфой ласково очертил ее брови, скулы, переносицу… А потом легко провел по густым ресницам.

— До сих пор не верится, что был тогда слеп к такой красоте.

— Не надо, Люциус, я отнюдь не красавица. И уж конечно, не была таковой, когда училась, — начала было протестовать Гермиона, но прижавшийся к губам палец заставил ее замолчать.

— Не возражай мне. Поверь, я знаю, что такое красота. И когда говорю, что ты прекрасна, значит, так оно и есть. Не спорь со мной, — почти прошептал Малфой, лаская подушечкой большого пальца мягкую нижнюю губу.

«О, да… Ее рот прекрасен. Розовый, нежный, соблазнительный…»

— Люциус, ты ведешь себя сейчас возмутительно… — изо всех сил Гермиона попыталась произнести это, как можно строже, но улыбка невольно скользнула по ее губам.

Люциус сверкнул дьявольской ухмылкой и подмигнул ей, медленно скользнув пальцами вниз, к чувствительной коже горла и дальше, смело коснувшись ключицы над самым вырезом платья.

— Тебе не кажется, что именно это для меня и характерно? — протянул он, наклонившись к ней еще ближе, и обнимая другой рукой за плечи.

— Конечно! Это очень характерно для любого по фамилии Малфой, — у Гермионы перехватило дыхание, отчего Люциус почувствовал под рукой бешено бьющуюся жилку пульса.

— Не забывай, наш сын тоже Малфой, — ему понравилось, как смягчился взгляд Гермионы, когда он произнес «наш» сын. Не так, как раньше, когда реакцией на эту фразу в глазах ее могло лишь пылать негодование. Или чувство собственничества, а порой и страх.

«Как же я хочу, чтобы никогда в жизни она больше не боялась меня».

— О, да! У нашего сына наверняка будет такой же гонорок, как и у всех Малфоев, — негромко рассмеялась Гермиона и неосознанно склонила голову, не задумываясь, что именно так ему будет просто невозможно удержаться от поцелуя.

— Иногда высокомерие может сослужить хорошую службу. Будем надеяться, что и Элиас будет пользоваться им правильно, — почти невнятно пробормотал Люциус.

Он не мог не смотреть сейчас на эти влажные, розовые губы, ожидающие его поцелуя. Опустив голову, Малфой коснулся кончика ее носа и уже ощутил мягкое дыхание на губах, когда….

— Мм… ваше вино, сэр, — раздался голос официанта, и Люциус тихо выругался, отстраняясь от нее. Заметив, правда, как огорченно вздохнула при этом Гермиона.

С натянутой улыбкой он попробовал принесенное вино и кивнул. Официант, ощущая неловкость, быстро наполнил бокалы и поспешил отойти, снова оставляя их наедине.

— Я начинаю жалеть, что не пригласил тебя в поместье: там бы мы могли спокойно поужинать вдвоем, — рука Малфоя все еще лежала вдоль спинки диванчика, на котором они сидели, и пальцы продолжали лениво гладить ее по плечу.

— Кажется, сейчас мне хочется того же самого, — послышался тихий ответ Гермионы.

— Каюсь… Хотел подстраховаться, поведя тебя туда, где мы будем не одни, — Люциус помолчал, прежде чем продолжить. — Надеялся, что здесь смогу себя контролировать.

— А я и не заметила, что ты не контролируешь себя.

«Господи! Если кто уже и потерял контроль, так это я сама! — унять бешеный стук сердца казалось невозможным, а кожа ее будто пылала, заставляя все тело покалывать. Руки буквально чесались от желания дотронуться до него, но сделать это было так страшно и неловко. — Какая же я неопытная! Куда мне до Люциуса, который выглядит совершенно спокойным, и по которому ни за что не скажешь, что он борется сейчас с собой так же, как и я?»

— У меня были годы, чтобы научиться маскировать свои истинные эмоции, поэтому и кажусь таким спокойным. Я знал, что если мы окажемся в мэноре и останемся наедине, то обязательно займусь с тобой любовью… А это было бы неправильно. Слишком рано, понимаешь? Но даже сейчас, здесь, когда вокруг нас столько народу, я не могу не желать этого. Больше всего хочу сейчас обнять тебя и уложить на этот диван. И это ты считаешь контролем? — его голос низко и немного хрипло звучал у самого уха.

Люциус легонько коснулся раковинки губами и почувствовал, как резко вздрогнула Гермиона от этого прикосновения. Богатое воображение тут же подбросило ему картинку их дрожащих и мокрых обнаженных тел, сплетенных на простынях его огромной кровати.

— Ох… — это было все, что смогла выдавить из себя Гермиона, когда поняла, что не может произнести ни слова.