Тени Старого Арбата

Первым, на кого падало подозрение, был повар Халид. Во-первых, в момент отравления он находился на третьем этаже и гипотетически мог незаметно спуститься в кладовую за молоком или же прихватить его заранее. Во-вторых, повар имел неоднозначное прошлое – погибшего хозяина, которого предположительно отравили. В-третьих, все его поведение указывало на то, что он паникует и чего-то боится.

Кречетов по памяти восстановил хронометраж всего ужина перед смертью старухи. Стакан с молоком в ее комнату принесли между восьмью и половиной десятого. Ужинать сели в семь. В начале восьмого приехала Юлия. Она поднялась в свою комнату и вернулась в половине восьмого.

Полина Аркадьевна появилась в столовой без четверти восемь. В это же время Эмма Леонидовна проводила ее наверх. В восемь Леся отнесла в комнату старухи ужин.

С этого момента «затикали часики», и пошел обратный отсчет.

В начале девятого приехала Ирина Владимировна, и они с Юлией поднялись на второй этаж.

«Могли подняться и выше», – подумал Кречетов, и его заточенный на подозрения мозг сгенерировал вполне вменяемую версию. Первое: Юлия нарочно вызвала мать. Второе: почему бы этим двоим не отравить старуху.

В пользу этой версии говорило и то, что Ирина Владимировна была знакома со свойствами аконита, а Юлия могла посоветовать старухе купить его для лечения. Смертельно больной человек хватается за любую возможность выздоровления. Потом Юлия приказала Лесе срочно отмыть комнату Полины Аркадьевны, чтобы избавиться от улик.

И тут у Кречетова появился вопрос: зачем Ирина Владимировна рассказала ему про свойства джунгарского аконита? Впрочем, если бы не рассказала и Кречетов узнал бы об этом в интернете, она бы оказалась первой подозреваемой.

Дальнейший хронометраж ужина был таким: в начале десятого Василина отправилась готовить комнату для матери Юлии. Она также могла подняться выше, чтобы отравить Полину Аркадьевну. Так что горничную тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

В девять часов закончили ужинать и разошлись по комнатам. И это значит, что у каждого из гостей, хозяев и слуг было полчаса, чтобы совершить убийство. Даже у Кречетова. Вне подозрений был только Михаил. Он возвратился домой ближе к одиннадцати.

И тут Кречетов припомнил одну свою мысль, которая недавно мелькнула в голове. А что, если горничную Лесю убили, чтобы замести все следы? А что, если это она принесла стакан с молоком? А что, если она и есть тот самый убийца?

Маловероятно, решил Кречетов. Такое предположение никак не тянет на полноценную версию. Ведь Леся могла и не рассказывать про молоко. Но она рассказала.

Складывалась парадоксальная ситуация. Любой, кто в обозначенный промежуток времени, с восьми до половины десятого, был в доме Самаровых, мог стать убийцей.

«С восьми до половины десятого…» – повторил Кречетов и вспомнил надпись на закладке старухи: «Сказать Мише с 10 до 10–45».

«Нет, не совпадает», – подумал он.

А если не совпадает, то к делу не относится. К тому времени (если речь идет о второй половине дня) старуха была мертва или при смерти.

Кречетов отступил от окна и, не раздеваясь, лег на кровать. Мысленно он вернулся к событиям той ночи, которая предшествовала смерти старухи, когда кто-то побывал в соседней комнате. Он сам убедился, что звукоизоляция в комнатах была очень слабой. Их разделяли тонкие гипсокартонные перегородки. Помещения третьего этажа предназначались только для слуг и гостей и, скорее всего, по качеству существенно отличались от хозяйских.

Могла Полина Аркадьевна слышать разговор? Могла узнать этих людей и сообразить, чем они занимаются? Вне всяких сомнений.

Но если это то, о чем она собиралась рассказать Михаилу, то почему не сказала в тот же день утром, когда он к ней заходил? Почему с таким нетерпением и беспокойством ждала его возвращения вечером?

А если это что-то случилось утром, между десятью часами и десятью сорока пятью, как было записано на закладке, тогда это никак не соотносится с ночными событиями и сережкой, которую он нашел под кроватью.

Услышав телефонный звонок, Кречетов взглянул на экран и ответил в надежде, что это звонит Сергей.

Но тот, кто с ним заговорил, имел характерный прибалтийский акцент:

– Максим Кречетов?

– Это я.

– С вами говорит Рэмунас Ивари. Вы мне звонили. Помните?

– Где взяли мой номер?

– Его дал Михаил.

– Чем вызван звонок?

– В прошлый раз я вам не все рассказал и сделал это намеренно.

– Зачем?

– Не хотел, чтобы Михаил узнал все подробности. Он был рядом с вами. Вы понимаете?

– Вполне. Что за подробности?

– Той ночью я действительно ничего не слышал и никого не встретил в коридоре, – сказал Рэмунас.

– Я вам верю, – ответил Кречетов.

– Покинув дом Самаровых рано утром, я вернулся туда чуть позже, потому что забыл в комнате ноутбук.

– Так-так… А почему вас никто не видел?

– Входную дверь открыла Василина. Спросите у нее, она расскажет.

– Ну, хорошо. Тогда зачем вы звоните?