Теорема Столыпина

Всем было понятно, что эксплуатировать крестьян через общину гораздо удобнее, однако ее сторонники, разумеется, оперировали аргументами идеалистическими и социальными.

Противники общины печатались в основном в «Русском Вестнике» М. Н. Каткова и «Экономическом примечании» И. В. Вернадского. Отстаивали общину славянофильские журналы «Русская Беседа», «Сельское благоустройство», а также «Колокол» и «Современник»

У обеих сторон были аргументы, заслуживающие внимания.

Так, Вернадский критиковал хозяйственную архаичность общины, утверждая, что только частная собственность является залогом успешного процветающего хозяйства, в то время как община спасает лентяев и бездельников от голодной смерти.

Частная собственность дает человеку уверенность не только в завтрашнем или послезавтрашнем дне, айв том, что это чувство уверенности будут разделять и его потомки. Собственность — это навсегда (не случайно крестьяне-общинники землю, которую после 1861 г. они покупали в личную собственность, называли «вечной). И это мощный стимул для таких трудовых усилий, которые в конечном счете неизбежно поднимут благосостояние массы крестьянства.

Вместе с тем крестьянам нет смысла улучшать передельную землю и вкладываться в нее. Притом же община не избавит деревню „от бедности и нищеты, которые всегда и везде неизбежны, как добро“ и зло, как свет и тень».

У Вернадского было немало единомышленников — М. Н. Катков, Б. Н. Чичерин, экономист А. И. Бутовский и другие авторы «Русского Вестника», а также члены «аристократической» оппозиции¹³ и т. д.

Против общины в печати тогда были высказаны практически все те доводы, которые мы слышали в первой половине XIX в. и услышим перед началом Столыпинской реформы.

В то же время мнение о том, что в 1861 г. община в том или ином виде хотя бы на первое время, должна была остаться — во многом было справедливо.

Безусловно, сохранение общины само по себе минимизировало социальные риски власти, причем в разных аспектах.

Радикально изменять модус привычного, устоявшегося крестьянского общежития в момент глобального преобразования, которое по определению должно было нарушить привычную жизнь 23 миллионов человек, едва ли было разумно. Ростовцев (и не он один) утверждал, что народ нуждается в крепкой власти, которая могла бы заменить собой устраненную помещичью власть.

Поскольку реформаторы очень боялись воздействия бывших господ на вчерашних крепостных, было решено, что помещик будет иметь дело только с миром, из-за чего во многом и было создано крестьянское самоуправление.

Община была необходима и для успеха выкупной операции. Податного аппарата, который мог бы заменить помещика, в деревне не было, поэтому понятна боязнь власти возложить на отдельных крестьян бремя платежей и повинностей. Отсюда введение круговой поруки, связавшей всех общинников.

То есть по целому ряду чисто технических причин для правительства община была предпочтительнее, проще. С. Ю. Витте писал на этот счет, что «когда приходится в сложной материи делать работу спешно, гораздо легче ее делать огульно, нежели детально. Гораздо легче иметь как материал для действия, в данном случае для наделения землею, единицы в несколько тысяч людей, нежели отдельных людей. Поэтому с точки зрения технического осуществления реформы община была более удобна, нежели отдельный домохозяин. С административно-полицейской точки зрения она также представляла более удобства — легче пасти стадо, нежели каждого члена сего стада в отдельности»¹⁴.

При этом индивидуализация землевладения потребовала бы немалых затрат на резкое увеличение корпуса землемеров (проблема, с которой в первую очередь столкнется Столыпин, когда выяснится, что землеустройства хотят миллионы дворов).

Словом, община имела очевидные практические удобства для реализации разработанного проекта реформы, позволявшие отложить «на потом» ряд сложных проблем. Ведь созданные Редакционными Комиссиями «Положения» имели временный характер.

При этом хозяйственные недостатки общины, напомню, были понятны и Гакстгаузену, Самарину, и тем более князю Черкасскому; в отличие от своих последователей 1870–1900-х гг. они не считали, что крестьянство должно быть сослано туда навечно.

И, хотя ясно, что правительство пошло по самому простому для себя пути, аргументы в пользу общины были весомыми, особенно если считать их доводами в пользу временного, адаптивного характера ее сохранения с перспективой дальнейшей трансформации в нечто иное.

Это если считать так.

Однако надо четко понимать, что — помимо приведенных выше аргументов — сохранение общины было предрешено позицией Александра II и его единомышленников из истеблишмента, разделявших то новое общественное настроение, о котором мы уже знаем и с которым — поскольку в его основе лежала община — удивительно гармонировала вся крепостническая генетика русского общества.

Крестьянская реформа планировались как социальная, т. е. нацеленная на смягчение социальных противоречий в обществе.