Теорема Столыпина

Расчеты агрономов на влияние прокатных станций вполне оправдывались. В крестьянской среде возник массовый спрос на сельхозтехнику, что резко повысило обороты сельскохозяйственных складов. Лучшее подтверждение связи между этими явлениями — тот факт, что крестьяне обычно покупали орудия тех же марок и фирм, какие были на прокатном пункте¹²³.

Значительное внимание в процессе уделялось улучшению животноводства, которое при переходе к единоличному хозяйству было едва ли не самым уязвимым местом.

Агрономические организации тратили немало сил на устройство случных пунктов с целью добиться улучшения породы крестьянского скота. В районах землеустройства к концу 1913 г. в 41 губернии имелось 3127 случных пунктов крупного рогатого скота с 3650 производителями¹²⁴.

В новых условиях содействие специальным отраслям сельского хозяйства было совершенно необходимо. Источники говорят о том, что в общинной деревне было очень непросто завести сад и огород. Поэтому развитие садоводства, огородничества, пчеловодства, а в южных губерниях хмелеводства и виноградарства заняло видное место в агрономической помощи. Росло число показательных садов и питомников, снабжавших население посадочным материалом и т. д.

Агрономическая помощь: информация с мест

Приведенная выше информация, безусловно, важна. Однако ее нельзя воспринимать односторонне — все растет, все увеличивается и, следовательно, все в порядке.

Увы, цифрами нельзя обольщаться — миллионы крестьян только начинали понимать, что знают о сельском хозяйстве недостаточно.

В этом плане особенно важны агрономические отчеты, позволяющих хотя бы отчасти погрузиться в атмосферу, в тот круг больших и малых забот, из которых состояла жизнь и деятельность агрономов.

Мы знаем, как нелегко крестьяне впускали в свою жизнь что-то новое, — прежде всего это касалось сферы повседневности, в частности, хозяйственных привычек, приемов и т. д.

Поэтому усилия многих тысяч агрономов глобально были направлены на преодоление — в самом широком смысле — этого недоверия. Процесс этот был очень сложный, и (приемы) меры вырабатывались самой жизнью — где показательные поля, где образцовые хозяйства, чтения и беседы, экскурсии, выставки и др. Главным было убедить крестьян в том, что и они могут вести хозяйство так, по-новому, и что в конечном счете это будет выгодно для них.

Агроном зачастую выступал как новый учитель на первом уроке в незнакомом классе. Однако крестьяне не были детьми — и это усугубляло проблему.

Отчеты об агрономической помощи, с одной стороны, типологически схожизни, а с другой, сам процесс преодоления недоверия имел свою — часто очень интересную — нюансировку

Приобщить крестьян к агрономии было очень непросто, поэтому отчеты нередко — своего рода педагогические пусть не поэмы, но баллады, хотя и посвященные жизни деревни, но отнюдь не буколического свойства.

Эти тексты — отнюдь не победные реляции, они большей частью даже несколько пессимистичны, ибо в первую очередь описывают борьбу с человеческими предубеждениями, проводимую не всегда в благоприятных условиях.

Привлекательная черта отдельных отчетов — большая эмоциональность, непосредственность авторов, что вообще характерно для источников такого рода. Они позволяют представить круг забот земских агрономов, меру их трудов и цену их маленьких — и не маленьких! — побед над повседневностью.

Жизнь агронома — своего рода подвижничество с явным привкусом миссионерства.

Эти попытки объяснить, когда тебя не очень расположены слушать.

Это попытки учить, когда ученики часто годятся тебе в отцы и соответственно оценивают твое мнение.

Кроме прочего — это кочевническая жизнь, это сотни и тысячи верст проселочных дорог, это ночевки не всегда в самых комфортных бытовых условиях, это месяцы и годы, проведенные в рутинной и, на первый взгляд, достаточно скучной жизни.

Надо было очень любить свое дело и обладать ощущением своей Миссии, чтобы заниматься им неравнодушно. Ведь увлеченность учителя своим предметом — один из залогов успеха любой педагогики.

Однако постепенно эта ежедневная рутина начинала приносить плоды, и тогда тональность отчетов менялась. В этом смысле отчеты Херсонской и многих других губерний, читаемые подряд год за годом, слегка напоминают советские производственные фильмы, в которых главный герой проходит славный путь от Золушки мужского или женского рода до высот, определявшихся фантазией сценариста и общественно-политическим климатом в стране в год выхода на экран.[171] Однако так было не всегда и не везде.

Зачастую начинался этот «кинофильм» (агрономическое просвещение) с безнадежных, казалось бы, ситуаций, с того, что даже те крестьяне, которые арендовали показательные поля, не выполняли советов агронома, будучи убеждены в том, что «урожай не дело рук человеческих и что агроном советует „так, абы так“», потому что ему за это платят деньги¹²⁵.