Теория адекватности. Поиск оснований. Часть I

И любое представление о том, что каждый сам, только сам, и он действительно может оторваться от происходящего, от его инерции, от связи с тем, что было, и тем, что продолжается, но такой решивший, «что он только сам», скорее всего, может почему-то исчезнуть или перестать быть по другой причине, выбыв из этого предопределения. Любые «педали» обусловлены тем, откуда берет начало каждое конкретное путешествие, со всеми условиями, и со всеми последствиями, с непонятным «но», которое веет над всем этим предопределением, и это загадочное «но» – это мысль о возможности того, кто крутит свои педали в каком-то смысле, задуматься над таким «но».

Конечно, кто-то может воскликнуть: «Я знаю!», «Я сам знаю!», «Это я решил!» – но так ли это точно, точно ли он решил и точно ли он знает? Или, возможно, его знание обусловлено чем-то другим, тем, что было до этого вложено в него, тем, как его образовали и, возможно, предложили после конкретное «зачем».

Неизведанное манит, неизвестность заставляет идти вперед, каждый раз такая неизвестность предлагает неизвестное разрешение, нечто несбывшееся, наделенное запахом новизны. И произошедшее в результате конкретного разрешения пути путника – это его история, то, что можно попытаться проследить и понять после. Но то, к чему привстанет путник, и каким будет его итог – это всегда неизвестность. И нечто обнаруженное в результате пути может быть чем-то существенным, значительным, но возможно – это была неудача, которая станет причиной другой удачи. Но, возможно, пройденный путь – это бесполезность, и, осознавая веющую над всем бесполезность, как можно оставаться адекватным?

Интересным в таком размышлении является фантастический рассказ Франсиса Корсака «Львы Эльдорадо», в котором присутствует сюжет: цивилизации для ее завершения была навязана машина для предсказания будущего каждого, и такая машина завершила целый мир, уничтожила «неизвестность», которая являлась толчком для путешествия, энтузиазма, оптимизма, для желания пройти свой путь.

Конечно же, абсолютно предопределенный итог любого путешествия – это «завершение», но является ли такой итог тем особым основанием? Или, возможно, причина, почему возникает движение вперед – это «тотальное отсутствие оснований», неопределенность, странная незавершенность, которая противоречит любой определенности, а затем и попытки как-то определить такое. И как неопределенность соотносится с тем, что происходит, с тотальным происходящим? То есть происходящее постоянно находится в состоянии завершающейся неразрешенности, в состоянии несбывшейся завершенности…? Или такое мышление о происходящем – это только мысли… И каждый «шаг» – это «шаг к следующему», или…? И что значит двигаться навстречу страху, навстречу предопределенности, навстречу тому, что все равно уничтожит нас? И почему существует тот, кто должен жить вот так, в таком страхе? И почему такой «страх завершения» подавляет свободу, превращая дух во что-то другое?

Всегда можно предположить, что «разговор о зачем» – это бесполезность, но обязательную наличность такого стержня можно обнаружить в любом бытии. И отрицающего необходимость «зачем», в любой момент его бытия, можно спросить: «А если сейчас нужно уходить, то что тогда можно сказать о прожитом?» И вот, в такой момент ухода любой вменяемый, оценивая пройденное, всегда будет соизмерять «прожитое» с каким-то своим «зачем». А это его «зачем» – всегда производное от глобальной цели, от того, к чему он стремился, для чего жил. И «цель» «после ее измерения» – становится «сбывшимся смыслом», каким-то «затем».

3.1. Сверхцель в качестве основания

Возможно, что сверхоснованием может стать (быть, являться) выдвигаемая сверхцель, и стремление к ней и будет создавать необходимую явную адекватность44 для всего происходящего? То есть поход к особой цели и будет являться смыслом бытия тут. И все такое происходящее вокруг этого и будет создавать завесу нормальности, и все, что будет происходить в акте движения – будет казаться не столь безумным, или еще каким-то другим, что при переходе к следующему вектору после будет казаться абсолютно неадекватным в итоге.

Так, те, кто «живут на войне» и «идут к победе», «все происходящее» воспринимают как адекватность, но затем, когда все завершается и когда цель становится иной, все происходившее в тех условиях – может казаться странным безумием… И так со всем…, с важным в каком-то возрасте, или в подключении, в субъектии, в ситуации… И оценка того происходившего, того, что происходит, из другой системы жизни – это может быть, но включенность в то происходящее для тех включенных иная, она адекватна.