Теория адекватности. Поиск оснований. Часть I

– И конкретное воздействие может предполагать сложную конструкцию влияния, изощренную стратегию, или быть частью сверхигры, глобального противостояния.

Неизвестно точно, как существует со-знание, и что такое человек вообще и чем является его интеллект в частности… Все это только гипотезы для стонущего от усталости отдельного присутствующего. Конечно же, можно предположить «черный ящик», но такого недостаточно для работы. И для воздействия бесконечно безразлично, как устроено сознание, тем более оно не «устроено» – это не механизм. Тут главное – понять, что присутствует нечто понимающее, страдающее, чувствующее, думающее…

Нет окончательной или промежуточной модели сознания, а наличествуют только мысли о ментальном и предположения после. И гипотетически можно «взять» мысли, и с помощью них, выделенных затем в конструкт, влиять на конкретное мышление, на другие сознания и на мышление собрания в целом.

Можно предположить, что мысли состоят из слов, понятий, идей…, но, скорее всего, это несущественно для того, кто хочет особым образом изменить объект воздействия. Мысль, понятая в качестве смысловой единицы, или того, что «я вот сейчас понял», или вот «это я передал». Подобная смысловая составляющая может быть объемной, составленной, монолитной, цельной. Ее можно разложить, объединить… В таком может предполагаться конкретная форма, содержание, направленность, замкнутость… Мысль может подразумевать временное и пространственное существование.

И «ментальное» является тем инструментом, который может эту упрощенную мысль проигрывать, но только тогда, когда она для него существует (и произведена, и доставлена), а это и есть суть всей проблемы воздействия. То есть основным в вопросе воздействия является проблема наличия действительного мышления, способного производить «особые мелодии», которые должны, к тому же, соответствовать тому инструменту, на котором они будут затем проиграны.

И предположительно, будут присутствовать «упрощенные мелодии», и нечто «изощренное», и такая изощренность может быть сложнее тех, кто считает себя высокими интеллектуалами, и может и их поворачивать как-то так, по какой-то им непонятной траектории. Ну и обязателен механизм доставки такого…, и, возможно, необходима обратная связь, что предполагается у того же Винера.

Обман другого

Может возникнуть вопрос: а нужно ли обманывать другое сознание? Зачем?

Можно предположить, что воздействие – это обман, но такое утверждение – это примитивное представление о воздействии. А, возможно, воздействие – это предложение взгляда, истины, правды, осмысления, мысли. То есть сознание «видит» мысли, и поэтому воздействие на него – это предложение ему мысли. И такие мысли могут быть совершенно разными – это могут быть великие мысли о запредельном, о последнем предназначении, о том, чего нет и чего никогда не будет. Иногда такие особые мысли могут предполагать другое содержание – это могут быть мысли о себе или о другом, а также мысли о своей субъектии или о чужой.

Сверхничтожная ситуация – это недостаточность понимания у тех, кто говорит от мыслей конкурентной субъектии, и это именно то, когда сознанию предлагается примитивная восхвалительность о собственной субъектии, или наоборот, другие субъектии высмеиваются и представляются в качестве последней грязи. Такой подход фиксирует последние дни той или иной субъектии.

Субъектия, наличествует различными сознаниями, и те сознания, которые как бы более изощренны в некотором смысле, чаще находятся в точках именно производства мыслей от субъектии. Так вот, если дана (по какой-либо причине) установка продуцировать глупость, так как это как бы достаточно легко настраивает тех, кто не изощрен в отношении необходимости получения от них лояльности, а затем и действий в отношении и по отношению. Так вот, такая система ведет к саботажу, вырождению, обособлению и выделению в субъектии разных частей, а после – кризис…

Субъектия, вначале, это всегда процесс движения к мысли. Так как сама субъектия – это мысль, то она и «представляет собой эту мысль», к которой и устремляется отдельное сознание. И если субъектия – это уже не эта мысль, а другая, то это еще тоже субъектия, но уже следующая. Но когда субъектия – это уже не мысль, тогда это конец. Отсюда – а зачем кого-то обманывать? И если обман все же необходим, то это начало конца, это говорит о том, что все очень плохо…

Ясность и фанатизм

Возможно, вера – это способность ясно видеть истину, и такое ясновидение увиденного и становится верой. Такая ясность может предполагать различный отраслевизм в способности применять подобную ясность. Тут можно говорить о поэтической ясности, о математической ясности и других. И это всегда связано с чем-то пережитым, и с той и с этой стороны. И вспыхнувшая ясность увиденного и пережитого может являться чистой мыслью, истиной, в которую можно поверить. И тут могут возникать мысли о том платоновском тождестве таких универсалий, как вера, истина, справедливость, благо…