Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

P.S.: В данном обзоре я избегал касаться движений инстинктивного и органического; я остановлюсь на них лишь в последующих мемуарах, потому что раньше, чем о них говорить, надо дать предварительно теорию социального движения, которому они соответствуют.

Так как читатели выразили желание, чтобы даны были заметки об этих двух видах движения, – животном и органическом, – и приведены были примеры в подтверждение определения, то я удовлетворяю запрос и даю главу в качестве приложения к третьей части; она посвящена иероглифической связи этих двух видов движения с человеческими страстями и социальным механизмом.

Здесь предполагалась глава, посвященная апокалипсическим исчислениям, или последующим разрушениям. Я отнес ее, как и всю предшествующую космогонию[53], ко второму проспекту, где я более пространно остановлюсь на непрерывном откровении (revelation permanente).

Эпилог

О близости социальной метоморфозы

Эти беглые наброски о былых и грядущих революциях заставят людей призадуматься и зародят сомнение в умы. Вначале люди будут колебаться между любопытством и недоверием; мысль проникнуть в тайны природы будет их соблазнять, но они будут бояться, как бы не очутиться во власти какого-либо фантастического вымысла. Разум подскажет им сомнение, страсть будет толкать в сторону веры. Ошеломленные зрелищем того, как смертный развертывает перед ними хартию божественных установлений и возносится над вечностью минувшей и грядущей, они поддадутся любопытству, они затрепещут, видя, что человек, наконец – то «вырвал у судьбы ее священные тайны», и еще до проверки на опыте, раньше, чем моя теория будет опубликована, мне придется, пожалуй, в большей мере умерять пыл новообращенных, чем переубеждать скептиков.

Понятие, которое я дал об общих судьбах, слишком поверхностно, чтобы не вызвать многочисленных возражений; я предвижу все возможные возражения; они мне уже неоднократно делались на моих докладах, где я давал ряд разъяснений, которым не место в этом мемуаре. Бесполезно было бы с моей стороны стараться рассеять сомнения, прежде чем я пролью свет на механизм прогрессивных серий; он рассеет все неясное и опровергнет все мыслимые возражения.

Пока лишь напоминаю, что два первых мемуара не коснутся теории социального движения; они должны лишь удовлетворить нетерпение, дать требуемый проспект, охарактеризовать ближайшие следствия установления комбинированного строя и удовлетворить пылких людей, желающих предвосхитить опубликование трактата – убедиться по ряду признаков в том, что теория судеб действительно открыта.

Люди охотно верят тому, во что им хочется верить, и многие из читателей еще до пространного изложения теории вполне уверуют в мое открытие. Желая поддержать в них надежду и укрепить веру в колеблющихся, я настаиваю специально на легкости безотлагательного перехода человеческого рода к комбинированному строю. Легкость эта настолько велика, что уже с нынешнего года – с 1808 – можно приступить к организации земного шара; если бы какой-нибудь принц согласился предоставить один кантон для опыта и дал одну из своих армий, находящихся в бездействии благодаря царящему на материке миру, если бы он предоставил 20 тыс. человек для подготовительных работ в опытном кантоне, можно, пересадив деревья вместе с родной им почвой, как это уже практикуется в Париже, и, ограничившись кирпичными постройками, настолько ускорить дело, что к концу весны 1808 г. уже станет функционировать первая фаланга прогрессивных серий, и хаос цивилизации, варварства и дикости тотчас же по всей земле рассеется, сопутствуемый единодушными проклятиями всего человеческого рода.

Отсюда видно, сколь назрел момент для выхода из состояния летаргии, из вялой покорности несчастью, из упадочности, насаждаемой философскими догмами, отрицающими руку Провидения в деле функционирования социального механизма и констатирующими бессилие человеческого ума определить наше грядущее предназначение.