Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Если предвидение будущих событий не под силу человеку, откуда эта общая всем народам мания исследовать судьбы, при упоминании о которых самый хладнокровный человек чувствует дрожь нетерпения? До такой степени немыслимо искоренить из сердца человека жажду познания грядущего! Для чего же Бог, который ничего не делает зря, зажег бы в нас это пламенное желание, если бы не подумал о средствах удовлетворения его в один прекрасный день? Этот день, наконец, настал, и смертные разделят с Богом предчувствие грядущих происшествий; я дал их беглый обзор, чтобы вы поняли, что, поскольку эти сведения, столь чудесные и желанные, содержатся в теории земледельческой ассоциации и притяжения страстей, эта теория ассоциации и притяжения, которой будут посвящены последующие мемуары и которая раскроет перед вами великую книгу вечных заветов, как нельзя более заслуживает вашего внимания.

«Природа, говорят философы, окутана непроницаемой завесой и никакими вековыми усилиями этой завесы не прорвать»[54] (Анахарсис[55]). Этот софизм весьма удобен для человеческого невежества и самолюбия. Люди утешают себя тем, что недоступное им недоступно и другим. Природу скрывает от нас не непроницаемая завеса, а самое большее – газовая дымка. Судя по тому, что Ньютону удалось разгадать четвертую тайну, можно думать, что природа отнюдь не намерена таить от нас три других. Глуп влюбленный, если, заметив благосклонность красавицы, он не надеется на большее. Почему же наши философы пасовали перед этой природой, которая их дразнила, давая приподнять краешек завесы?

Они хвастаются тем, что пролили потоки света. В каком источнике они этот свет почерпнули? По видимому, источник этот – не природа, если она по их признанию, «непроницаема» для них и «окутана завесой».

Своими блестящими парадоксами философы повергают человечество в свойственное им уныние и убеждают род человеческий, что ему не открыть того, чего не сумела открыть их наука.

И, однако, несмотря на слабость таких вождей, социальный строй все же прогрессирует; свидетельством тому – уничтожение рабства. Но сколько времени проходит, прежде чем люди задумают и выполнят что-либо хорошее! Минуло 20 веков научного исследования, прежде чем люди предложили капельку смягчить участь рабов; значит, нужны тысячелетия, чтобы открыть нам глаза на истину, чтобы внушить нам понятие справедливости. Наши науки, похваляющиеся своей любовью к народу, совершенно не знают, как ему помочь; недаром современные попытки освобождения негров повели лишь к пролитию крови и только ухудшили судьбу тех, кому хотели помочь; люди и до сих пор еще не знают способов освобождения, хотя и доказана возможность его самым фактом существования современных обычаев, из коих, однако, не могут вывести теорию постепенного освобождения.

Итак, случайности, а не политическим и моральным наукам мы обязаны нашими слабыми успехами по пути внедрения общественного духа; но за каждое открытие мы расплачиваемся веками грозовых экспериментов. Поступательное движение наших обществ можно сравнить с передвижением ленивца, каждый шаг которого сопровождается стонами; подобно ему, Цивилизация продвигается вперед с непостижимой медлительностью, через политические пертурбации; что ни поколение, то новая система, и эти системы, подобно терниям, обагряют кровью народы, хватающиеся за них.