Теория механизмов и души

   -- Я завсегда готов, -- с энтузиазмом согласился ту Трум и, следуя указаниям старшего, уселся на диван рядом с пациентом, надёжно зафиксировав его руки.

   -- А это зачем? -- уточнила я растерянно.

   -- Насколько я могу судить, процедура это болезненная, -- пояснил Бинда, -- и он в процессе может навредить самому себе. Если же операция прервётся, ни к чему хорошему это не приведёт.

   -- Может, дать обезболивающее? -- хмурясь, предложил Тринда.

   -- Не поможет, -- поморщился мастер Олем. -- Это же не реальная физическая боль, а скорее фантомная. Чтобы она перестала ощущаться, нужно его усыпить, а это слишком сложная и мало распространённая процедура, почти эксперимент, и я предпочту не рисковать.

   -- Тогда погодите минуту, он же себе так язык откусит, -- тяжело вздохнул доктор, поднялся и вышел в кухню. Там он некоторое время громыхал посудой и вскоре вернулся с деревянной ложкой на длинном черенке, который заставил пациента зажать зубами. После чего поправил и проинструктировал Муха, а сам всей массой навалился Первому арру на колени.

   Меня сложно назвать сентиментальной или эмоционально чувствительной особой, плакала я пожалуй только в детстве. Да и нервы у меня в общем-то крепкие в те моменты, когда никто не пытается скинуть на ненадёжной страховке с большой высоты. Но эту четверть часа я бы предпочла стереть из памяти.

   Не удивлюсь, если мне после этого некоторое время будут сниться кошмары по вполне естественным причинам, без какого-то загадочного воздействия искры, а в ушах будет стоять этот звук. Даже не крик -- хриплый горловой вой, который порой срывался и затихал, и тогда слышался скрежет зубов о дерево и тяжёлое частое дыхание.

   Больше всего хотелось встать и уйти, или хотя бы заткнуть уши, но я из упрямства держалась. На чём держалась от того же Иридо -- не знаю, но выглядела свела мертвенно-бледной даже с учётом естественного цвета их кожи, в глазах плескался страх, губы дрожали, а пальцы судорожно комкали ткань юбки. Надеюсь, я всё-таки выглядела лучше...

   Когда ввинчивающийся в уши звук пропал, оставив в звенящей тишине только хриплое тяжёлое дыхание, что ознаменовало конец процедуры, получилось немного перевести дух. По итогам увиденного я сумела сделать два вывода: во-первых, я врагу не пожелаю участи Первого арра, а во-вторых, я, кажется, теперь знаю, как со стороны выглядят пытки. Ощущать собственную причастность к последним было, мягко говоря, неприятно.

   -- Ну, как результат? -- спросил Тринда, поднялся с дивана и подошёл к изголовью. Выглядел доктор самым невозмутимым из присутствующих. Даже опытный мастер казался бледноватым и напряжённо хмурился, а неунывающий Миришир смотрел как-то затравленно и выглядел подавленным. Не удивлюсь, если его мысли были созвучны моим.

   -- Сейчас узнаем, -- с тяжёлым вздохом ответил Бинда. -- По меньшей мере, он жив, а кристалл прекратил своё существование, и это хорошие знаки.

   -- Угу. Особенно первый, -- мрачно хмыкнул Миришир и тоже разжал руки.

   -- Ты лучше далеко не уходи, кто знает, как он отреагирует? -- одёрнул его Тринда. -- Подержи пока. Я бы за такое если не убил, то попытался. Одна надежда, вряд ли у него остались силы драться...

   Мух вернулся на свой пост, а доктор тем временем опустился рядом с пациентом на колени и аккуратно разжал тому челюсти, чтобы забрать ложку. Жертва эксперимента не сопротивлялась, только вздрогнула от прикосновения.

   -- Ну, скажи уже что-нибудь, если можешь, -- напряжённо попросил хирург. Пациент что-то едва слышно просипел в ответ, Тринда тихо рассмеялся, а мастер Олем улыбнулся с явным облегчением. -- Ну, раз ругаешься, значит -- точно живой! Ты извини за эту... процедуру. Драться не будешь?

   Судя по всему, ответил тот отрицательно, потому что хирург кивнул ту Труму, разрешая отпустить жертву. Верда завозился, явно пытаясь сесть, и доктор поддержал его в этом стремлении. Мутным, но явно вполне осмысленным взглядом Первый арр медленно обвёл присутствующих, на несколько секунд задерживаясь на каждом и сосредоточенно хмурясь. Потом оглядел едва ли не насквозь мокрую от пота больничную рубаху, посмотрел на собственную ладонь. Расправил её, крепко стиснул в кулак, потом кончиками пальцев медленно коснулся обивки дивана...

   -- Я так понимаю, всё это был не сон? -- едва слышно просипел он.

   -- Смотря что ты помнишь, -- осторожно ответил Тринда.

   -- Механическое тело, -- коротко выдохнул мужчина и надрывно закашлялся.

   -- Может, воды принести? -- вызвалась я.

   -- Да, только не холодной, -- одобрил идею доктор. -- Мух, а где наше барахло, ты не в курсе?

   -- В курсе, -- со смешком ответил тот. -- Я же его и складывал. Что надо?

   -- Для начала сумку с аптечкой, а там разберёмся, -- решил хирург.