Теория посредственности

Человек отвечает на определённые стимулы совершенно конкретным образом. Появилось много еды – он плодится, нужен дождь, чтобы оросить поля – изобретается нужный для этого бог, появляются социальные сети – люди подсаживаются на них как на наркотики, особенно молодёжь. Что бы мы ни говорили о своей изобретательности, о непредсказуемости, о гении нашего вида, на самом деле мы более или менее легко прочитываемся и отвечаем так, как того и следовало бы ожидать.

Цивилизации появлялись там и тогда, где и когда должны были, и оказывались относительно одинаковыми, по крайней мере, по своему сущностному содержанию, потому что иначе они не состоялись бы в принципе. Везде был патриархат, рабы, аккумуляция богатства в руках привилегированных слоёв населения, классовое расслоение, города – этому посвящена четвёртая глава. Какие-то черты требовали больше времени для своего возникновения и внедрения в жизнь, а потому они не обязательно изобретались – просто люди не успевали это сделать – где-то отдельные технологии были ненужными – активно обсуждаемое отсутствие колеса в Андах объясняется горным характером местности, где оно слишком дорого обходится, и, кстати, там его знали, но как игрушку – и как следствие их там и не было. Однако в любом случае сходство поразительно и крайне показательно. Но допустимо ли переносить ту же логику на деревни и охотников-собирателей? В общем и целом, да.

Понятно, что условия жизни на Земле отличаются от одной территории к другой. Наличие водоёмов, гор, пустынь, тундры, джунглей и прочих особенностей ландшафта – не говоря уже о животном и растительном мирах, ветрах, открытых пространств и т.д. – естественно влияло на то, какой тип общества будут построен в данных условиях. Однако и здесь мы находим более или менее предсказуемые ответы. Человек не может быть кем-то иным кроме самого себя, и было бы несколько наивно ожидать от него чего-то, что бы противоречило его природе. И потому ничего такого никогда и не происходило – и вряд ли будет.

Культура до некоторой степени создаёт нас, но надо отдавать себе отчёт в том, что сама она во многом творится исходя из наличных окружающих обстоятельств, как ответ на них и их требования. Мы вправе, разумеется, разделять нас и их, оценивать их негативно, а себя – позитивно, рисовать дихотомии в своём воображении, но на деле есть лишь представители одного вида, обнаруживающие себя в определённых условиях и как следствие реагирующие на них соответственно. Наше поведение поддаётся прогнозу, потому что мы такие же, как и все прочие, звери.

Никто не станет спорить с тем, что в итоге мы получили некоторое разнообразие ответов. Однако оно не настолько велико и рельефно, как кажется на первый взгляд. В конце концов, у всех нас одинаковый инструментарий, и если даже мы отличаемся друг от друга в технологическом отношении, мы продолжаем быть прямоходящими обезьянами, природа которых довольно жёстко задана самим мирозданием и эволюцией. В этом смысле мы теперешние абсолютно похожи на наших предков, хотя и претерпели некоторые генетические изменения.

И это снова возвращает нас к вопросу об искусственности. Создать что-то тотально рукотворное нельзя из-за того, что сами мы более чем естественны, хотя и проживаем сегодня в мегаполисах и смотрим снизу верх на небоскрёбы. Сколь бы мы ни преобразовывали окружающий нас ландшафт, тем самым созидая его, внутри мы остаёмся теми же приматами, какими мы были в период возникновения нашего вида несколько сотен тысяч лет назад.

Пример с цивилизацией показывает, что даже она – и все её достижения, провалы и технологии – вполне натуральна и является более чем ожидаемым ответом на соответствующие условия обитания. Обнаружить что-то альтернативное ей в тех обстоятельствах, в которых она и зародилась, было бы не просто странно, но и совершенно нелепо.

Как и насколько бы это ни казалось удивительным и провокационным, но всё, что составляет её суть и содержание, в действительности было предсказуемо с самого начала – но не тем, кто селился в первых городах, и многим их потомкам. Искусство, наука, завоевания, бюрократия, империи – вплоть до Интернета и этих строк – должно было рано или поздно появиться на свет. Конечно, мы сейчас обладаем силой заднего ума, но он сам есть результат того, что в итоге произошло с нашим видом.

В этой связи показателен эксперимент, в котором обезьянам-капуцинам давали игрушки. Их предпочтения разошлись, но, как и человеческие дети, самки выбирали куклы и наряды, а самцы – машинки и оружие. Хотя нам и кажется, что, скажем, те же автомобили полностью искусственны, из этого опыта следует, что существуют врождённые склонности, которые нельзя объяснить влиянием культуры, но которые движут нами в определённом направлении.