Теория праздного класса

Как уже было указано, дешевые, а потому не соответствующие внешним приличиям предметы повседневного употребления в современном индустриальном обществе обычно являются продуктами машинного производства; общим признаком таких товаров, в сравнении с предметом, сделанным вручную, выступает их значительно более совершенная обработка и большая точность в исполнении проекта. Следовательно, зримые несовершенства сработанных вручную товаров, будучи почетными, оказываются знаками превосходства в красоте или полезности (или того и другого одновременно). Отсюда и возникло возвеличивание несовершенного, которое превозносили столь горячо Джон Рескин и Уильям Моррис[29]; на том же основании их пропаганда простоты и расточения сил была подхвачена и донесена до наших дней. Тому же источнику мы обязаны пропагандой возврата к ремесленному труду и домашнему промыслу. Сколь многое из того, над чем работали и размышляли эти люди, вполне подходит под нашу характеристику; сколь многое было невозможным в те времена, когда явно более совершенные товары стоили дешевле прочих.

Разумеется, все сказанное выше и все, что можно было бы сказать еще, касается лишь экономической ценности данного направления эстетической мысли. Сказанное не следует понимать как осуждение; преимущественно это характеристика развития данного направления применительно к потреблению и к производству потребительских товаров.

Манеру, в которой развитие вкуса проявляет себя в производстве, иллюстрирует, быть может, убедительнее всего книжное дело, которым Моррис занимался на протяжении последних лет своей жизни; но слова, справедливые в изрядной степени для издательства «Келмскотт пресс»[30], применимы в целом, с незначительными оговорками, и к более позднему искусству книгопечатания вообще: имеются в виду шрифт, бумага, иллюстрации, переплетные материалы и переплетное дело вообще. Притязания на превосходство со стороны позднейшей продукции книгопечатного производства в какой-то мере опираются на степень приближения к той грубой простоте, свойственной времени, когда книгопечатание было ожесточенной схваткой с непокорными материалами при помощи несовершенных приспособлений. Эта продукция, требуя ручного труда, является более дорогостоящей и менее удобной для пользования, чем книги, выпускаемые с целью одной только полезности; поэтому она доказывает как способность со стороны покупателя легко тратить деньги, так и способность расточать время и силы. Именно на этом основании нынешние печатники возвращаются к «старинному» и другим, более или менее устаревшим стилям шрифта, которые менее разборчивы при чтении, но которые придают странице более грубый вид, нежели современный шрифт. Даже научный журнал, вряд ли ставящий перед собой иные цели, кроме наиболее действенной подачи предмета, которым занимается данная наука, готов уступить требованиям денежной красоты настолько, чтобы печатать свои научные дискуссии старинным шрифтом на бумаге верже с неразрезанными страницами. А книги, для которых неочевидна забота о сугубо действенном представлении их содержания, идут, безусловно, в этом направлении еще дальше. Тут мы имеем шрифт несколько погрубее, напечатанный на верже ручной выделки, с широкими полями и неразрезанными листами, с переплетом преднамеренно простой и изысканно неуместной выделки. Издательство «Келмскотт пресс» довело дело до абсурда, если рассуждать с точки зрения одной только грубой целесообразности: книги для современного читателя издаются в устаревшей орфографии, набираются жирным шрифтом и переплетаются в мягкий, тонкий пергамент со стяжками. В качестве дополнительной характеристики, отражающей экономическую значимость искусства книгопечатания, выступает тот факт, что эти более изысканные книги печатаются довольно малочисленными тиражами. Ограниченный тираж на деле является гарантией (несколько вульгарной) того, что данная книга будет редкостью, а потому она дорого стоит и дает возможность потребителю выделиться в денежном отношении.