Теория праздного класса

Но функции одежды как свидетельства платежеспособности не исчерпываются демонстрацией того, что одежда показывает обильное потребление материальных благ сверх нормы физического благополучия. Простое нарочитое потребление товаров есть наглядное prima facie свидетельство денежного преуспеяния, а следовательно, доказательство достоинства в глазах общества. При этом одежда располагает более широкими и утонченными возможностями, с которыми не сравнить вульгарные признаки одного только расточительного потребления. Если в дополнение к тому, что одежда говорит – мой владелец может потреблять вольно и неэкономно, возможно также показать, что этот владелец (или владелица) стоит выше необходимости зарабатывать на жизнь, то это обстоятельство изрядно укрепляет социальное положение. Следовательно, наша одежда, чтобы отвечать своему назначению действенным образом, должна быть не только дорогой: всякий наблюдатель должен видеть, что владелец этой одежды не вовлечен ни в какой производительный труд. В эволюционном процессе, которым наш способ одеваться был доведен до нынешнего, совершенно восхитительного приспособления к его назначению, это побочное средство доказательства благопристойности удостоилось надлежащего внимания. Сколь угодно подробное рассмотрение общих представлений об изяществе одежды докажет, что одежда придумывалась, вплоть до мелочей, чтобы создавать впечатление, что носящий ее человек не привык прилагать никаких полезных усилий. Само собой разумеется, что никакая одежда не может считаться красивой или даже приличной, если на ней видны следы физического труда носителя, будь то грязь или изношенность. Приятное впечатление от аккуратного и незапятнанного наряда создается в значительной степени, если не целиком, благодаря тому, что такой наряд намекает на праздность, на освобождение от личного контакта с производственным процессом какого бы то ни было рода. Во многом привлекательность лакированной обуви, безупречно белой рубашки, сверкающих цилиндров и прогулочной трости, столь сильно укрепляющих прирожденное чувство собственного достоинства джентльмена, обусловлена тем, что все эти вещи как бы многозначительно намекают – их владелец, одетый таким образом, не может быть причастным ни к какому занятию, прямо и непосредственно подразумевающему какую-нибудь общественную пользу. Изысканная одежда служит своему назначению не столько в силу дороговизны, но и на том основании, что олицетворяет праздность. Она не только доказывает, что ее носитель в состоянии потреблять относительно много благ, но и то, что он может потреблять, ничего не производя.

Женская одежда идет еще дальше, чем мужская в способе демонстрации воздержания носящего одежду человека от занятия производительным трудом. Не нужно никаких доводов для подкрепления обобщенного вывода о том, что женские шляпки более элегантного стиля делают труд невозможным еще увереннее, чем это делает мужской цилиндр. К свидетельству вынужденной праздности, представляемому блеском обуви, женская обувь прибавляет так называемый французский каблук, потому что этот высокий каблук явно избавляет от любой, даже простейшей и самой необходимой физической работы. То же самое в еще большей степени справедливо в отношении юбки и прочих характерных частей женской одежды. Существенным поводом для крепкой привязанности к юбкам является как раз это обстоятельство: они дороги, стесняют каждое движение носящей и лишают ее возможности выполнять какую-либо полезную работу. Подобное справедливо в отношении женского обычая носить чрезмерно длинные волосы.

Причем женское одеяние не только в большей степени, чем одежда современного мужчины, доказывает освобождение от труда, но и прибавляет специфическую, очень характерную особенность, которая отличается от всего, привычным образом употребляемого мужчинами. Этой особенностью является ряд ухищрений в одежде, типичным примером которых выступает корсет. С точки зрения экономической теории корсет есть фактически увечье, наносимое себе, дабы понизить жизнеспособность носительницы и сделать ее явно и постоянно непригодной к работе. Верно, что корсет портит личную привлекательность носящей, но эта потеря восполняется приобретением в репутации вследствие заметно повышающейся дороговизны одежды и немощности носительницы. Можно даже сказать, пожалуй, что женственность женской одежды сводится как материальное явление к тому, что свойственные женщинам наряды создают более действенное препятствие полезному приложению сил. Это различие между мужским и женским одеянием здесь отмечается лишь как характерный признак. Далее основания его распространения будут рассмотрены подробнее.