Теория праздного класса

Итак, в качестве важнейшего, господствующего в одежде правила выделяется общий принцип нарочитого расточительства. Дополнительно к нему, как непосредственное следствие этого принципа, выводится в качестве второго правила принцип нарочитой праздности. При создании одежды это правило приобретает форму всевозможных изобретений, призванных показать, что носящий не занимается и, насколько это способна предъявить одежда, не способен заниматься производительным трудом. Помимо этих двух принципов существует третий, едва ли менее обязательный; о нем вспомнит всякий, кому приходилось задумываться над этим вопросом. Одежда должна быть не только дорогой и неудобной: также она должна быть современной. До сих пор не было предложено никакого достаточно удовлетворительного объяснения явлению смены фасонов. Настоятельная необходимость одеваться по последней общепризнанной моде, наряду с тем фактом, что эта общепризнанная мода постоянно меняется из сезона в сезон, хорошо знакома каждому, но теории, объясняющей эти непрерывные изменения и перемены, еще не разработано. Мы можем, конечно, заявить, вполне последовательно и правдоподобно, что принцип новизны является очередным следствием закона нарочитого расточительства. Ясно, что если всякому наряду позволено служить своему назначению лишь короткое время и если сегодня никакое одеяние больше не используется, не переносится из прошлого сезона, то расточительные расходы на одежду сильно возрастают. Так дело и обстоит, но это всего-навсего негативная сторона. С учетом всего сказанного мы вправе отметить разве что следующее: правило нарочитого расточительства во всем, что касается одежды, осуществляет надзор, так что всякое изменение фасона должно подчиняться требованию расточительности; это правило оставляет без ответа вопрос о мотивах возникновения перемен в преобладающих стилях одежды и их признания и не объясняет, почему в то или иное время соответствие конкретному стилю мыслится, как мы знаем, обязательным.

В поисках объяснительного принципа, способного послужить мотивом для изобретательности и нововведений в моде, нам придется обратиться к первобытному, внеэкономическому мотиву, положившему начало одеянию, а именно к мотиву украшения. Не вдаваясь в пространное обсуждение того, как и почему этот мотив заявляет о себе при направляющем действии закона дороговизны, возможно утверждать, что каждое последующее нововведение в моде есть попытка обрести некий показной облик, более приемлемый для нашего чувства формы и цвета или более практичный, нежели заменяемое. Смена фасонов представляет собой выражение неустанного стремления к чему-то, что будет льстить нашему эстетическому ощущению; но, поскольку каждое нововведение подвергается отбору со стороны нормы нарочитого расточительства, масштабы таких нововведений все-таки ограничены. Нововведение должно быть не только более красивым или, чаще, менее отталкивающим, чем то, что оно заменяет, но также должно подходить под общепринятую норму дороговизны.

С первого взгляда могло бы показаться, что результатом такой постоянной схватки за красоту в одежде должно быть постепенное приближение к художественному совершенству. Вполне естественно было бы ожидать, что мода продемонстрирует нам хорошо заметное движение в направлении какого-то одного или нескольких разновидностей одежды, лучше подходящих людям; мы могли бы даже ощутить, что у нас есть подлинные основания надеяться – сегодня, после всей изобретательности и всех усилий, столько лет затрачиваемых на одежду, мода должна достичь относительного совершенства и постоянства, вплотную приближаясь к долгосрочному и разумному художественному идеалу. Однако дело обстоит иначе. Действительно, будет крайне неосмотрительно утверждать, будто современные стили одежды более идут к лицу, чем фасоны десятилетней давности – или фасоны двадцать, пятьдесят или сто лет назад. С другой стороны, никто не возьмется спорить с тем, что модная манера одеваться две тысячи лет назад более была к лицу, чем самые сложные и трудоемкие сооружения из одежды в наши дни.

Выходит, только что предложенное толкование моды не объясняет всего, и нам нужно продолжать рассуждение. Хорошо известно, что некоторые относительно устойчивые стили и виды одежды появились в разных частях света, как, например, среди японцев, китайцев и других восточных народов, а также среди греков, римлян и других восточных[32] народов Древнего мира, а в более поздние времена – среди сельского населения почти в каждой европейской стране. Эти национальные, или народные, костюмы в большинстве случаев, что признается компетентными ценителями, обыкновенно более художественные и более подобающие, чем современное цивильное платье переменчивого фасона. При этом они обычно явно менее расточительны; иными словами, в них легче обнаруживаются элементы, отличные от расходования напоказ.