Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

Однако я до того устала, что не в силах парировать беспардонную выходку. Усаживаюсь рядом.

— Мы тут чуток дымнем. Ты как? — вяло интересуется бывшая.

— Резко против. И тебе не советую.

— Ладно. Забычкуем, — решает она. — А меня Юля зовут.

— Замечательное имя.

Уже потом, знакомясь с личными делами своих воспитанников, я заглянула и в документы бывших. Юля Самохина была шестым ребенком в семье. Вернее — у матери. Отцы появлялись и исчезали. Количество детей увеличивалось. Принеся шестого из роддома, мать спеленала его потуже, сверху обернула куском старых обоев и опустила сверток в мусоропровод. Ребенок спал.

Утром закоченевшее тельце обнаружили среди бумаг и пищевых отбросов. Новорожденную отвезли в больницу, а оттуда в дом ребенка. Мать же решением суда лишили родительских прав по отношению к Юле. Странно, непонятно, необъяснимо — почему не судили?!

После окончания восьмого класса Юля получила комнату в квартире матери. Размен почему-то не разрешили. А как жить под одной крышей матери-злодейке и чудом уцелевшей дочери — никто не подумал…

— Оль, у тебя нет лишних брюк? — спросила Юля. — А то вот вышла из дэдэ и надеть нечего.

— Я поищу, конечно… Кажется, дома что-нибудь подходящее найдется. Завтра принесу.

— А куртка лишняя не завалялась?

— Куртка… нет, не завалялась. Тебе что, нужна теплая одежда?

— Сумка у тебя хорошая, — не слыша моего вопроса, продолжала Юля. — Та, что в отрядной лежит. С ремешком и двумя отделениями.

От такого нахальства я начала медленно закипать. Однако сдержалась из последних сил. А вдруг провокация? Оскандалюсь ни за грош.

— Ты уж прости, — продолжала она, — что без тебя похозяйничали. — Помолчала, добавила доверительно: — Вообще-то вещи свои так не оставляй. Сопрут.

— Во-первых, не так, а закрыв на ключ.

— Хохмачка ты, Ольга. Разве это замок? Забудь. Ну так как насчет сумки?

— Конечно, возьми… если надо. Только мне документы не в чем домой отвезти.

— А ты завтра приноси сумку. С остальными шмотками. Нормалек?

— Договорились…

Я всегда считала себя человеком нежадным. Но такой мощности удар по бюджету поверг меня в уныние. (Если дальше так пойдет, то домой придется пробираться закоулками, пугая прохожих вопросами: здесь наши не пробегали?)

…ДЕНЬ ВТОРОЙ. ЧТО НАМ СТОИТ ДОМ ПОСТРОИТЬ?

На следующий день я принесла все, что обещала. Тюк получился внушительный. Юля, критически осмотрев вещи, кое-что забраковала. Внутренне я задохнулась от обиды. Ведь выбирала из того, что ношу. Однако виду не подала.

— А ты молодчина, — снисходительно одобрила она меня. — Я, по правде, не очень-то надеялась. Думала, если принесешь, так барахло какое.

Я промолчала.

— А пальтеца у тебя нет подходящего? — с привычным бесстыдством принялась Юля за новое вымогательство.

— А что ж тебе по арматурке вещи не выдали? Как положено.

— Дирюга старье давала. А на кой оно мне?

Иду к Людмиле Семеновне.

— Простите, но каким образом выпускница детского дома оказалась разутой-раздетой? Ведь им положено выдать полный комплект, включая и постельное белье?

— Да. И не только постельное белье. Но и подушку с одеялом. И даже мебель списанную нам шефы отдают. Из гостиницы. И посуду. С небольшими трещинками, но вполне приличную, — на высокой ноте закончила Людмила Семеновна.

— Так отчего же Юле Самохиной носить нечего?

— Продала. Понимаете? А теперь здесь промышляет. Говорит, обокрали. Вранье. Я ей предложила из бэу. Не хочет. Не беспокойтесь — внакладе не останется. У кого силой отберет, у кого выклянчит. Первая ворюга в детском доме… А что это вас так волнует?.. Или… просила что?

— Да я так просто. Поинтересовалась…

А через несколько дней выпал случай поближе познакомиться с бывшими.

Мой рабочий день подходил к концу. Я просто с ног валилась от усталости, но всю мебель так и не удалось перетащить в отрядную. Стулья, полки — это еще кое-как. А вот письменный стол… Двухтумбовый, неразборный, тяжеленный до невозможности.

Воспитанники же тем временем сидели в коридоре на диване и глазели — интересно, как воспиталка тяжести таскает.

Мое профессиональное становление происходило необычайно быстро. Уже на второй день я постигла печальную истину — здесь дети понятия не имеют о том, что такое коллективный труд. Все делали воспитатели или… «шестерки». Подбить воспитанников сделать что-то на общее благо можно было лишь за определенную мзду. Поэтому дети — все без исключения — бывали неизменно любезны с завхозом: кое-что он выдавал и без ведома воспитателя — в порядке вознаграждения. Но за это надо было помочь разгрузить машину, вынести бачки с отходами — в общем, что попросят.

Все это мне рассказал наш трудовик, муж кастелянши. И поэтому, чтобы лишний раз не конфузиться, я и не обращалась к детям за помощью. Правда, когда волокла стол, они попритихли. Может, в ком и шевельнулась совесть. А может, просто технический интерес — дотащит ли? И как? Особенно по лестнице.

На выручку пришел слесарь.

— За что сослали-то? — спросил он, вволакивая стол на лестничную площадку. — Что — не могли распределение получше подыскать?

— Да я сама…