test

Ужин в кхаласаре уже подходил к концу, когда восходящую луну закрыла черная тень, и среди дотракийцев поднялся испуганный шепот. Дрогон сложил крылья и грациозно приземлился. Его чешуя дымилась, а в зубах был зажат обугленный труп. Он швырнул его на траву, словно собака, и Дени увидела, что это какое-то животное, а не человек или ребенок. Она облегченно выдохнула.

- Дрогон, - позвала она, - ко мне.

Дракон поднял голову, заслышав ее голос, и посмотрел на нее. Он еще не до конца оправился от раны, которую нанес ему в Миэрине Харгаз, распорядитель боев. Впрочем, рана почти затянулась и, казалось, не причиняла ему сильной боли. Дрогон несколькими взмахами крыльев пересек лагерь, заставив дотракийцев поспешно разбежаться, и приземлился у ее клетки.

Раздался гневный ропот, и несколько дерзких молодых всадников обнажили аракхи.

- Отзови его, ведьма, - сказал ей один. – Немедленно.

Дени смерила его ледяным взглядом.

- Я поступлю так, как сочту нужным. Не бойся, он уже поужинал.

Молодой всадник пробормотал какое-то ругательство, но отступил. Однако дотракийцы по-прежнему смотрели враждебно и держали аракхи наготове, пока Дрогон снова не взмыл в воздух. Как всегда, Дени почувствовала укол разочарования. Она могла бы сказать «дракарис» и устроить новое Пламенное Поле, но теперь она знала планы Чхако и не хотела нарушать их.

В любом случае, я не появлюсь перед ними пленницей, запертой и порабощенной. Они с Дрогоном убили Бессмертных из Кварта, когда те попытались подчинить ее; если красные жрецы Асшая повторят их попытку, их ждет та же участь. Дени слышала, что поклонники Рглора во время своих ритуалов приносят человеческие жертвы. Я покажу им, как это – сжигать людей заживо. Когда ее предок Эйегон завоевал Вестерос, Таргариены приняли веру Семерых и отринули языческие верования валирийцев, и, несмотря на восстание Святого Воинства, они были известны как стойкие защитники веры. Желание Дени наказать красных жрецов не имело ничего общего с религиозным пылом; она никогда не думала о богах всерьез. Ее молитвой был девиз Таргариенов. Пламя и кровь.

Ночь становилась все темнее. Дотракийцы разбрелись по шатрам; было слышно, как внутри шатров люди разговаривают, ссорятся, совокупляются. Все это лишь усугубляло одиночество Дени. Она вновь попыталась представить лицо Даарио, но у нее ничего не вышло. Я была настолько глупа, что пустила его в свою постель, хуже того – в свое сердце. Если Даарио и остался в живых после того как его взяли в заложники, он наверняка поторопился покинуть залив Работорговцев в поисках нового прибыльного контракта. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Дени было хорошо в его объятиях, она наслаждалась его касаниями и поцелуями. С ним она чувствовала себя юной девушкой, которой и была, а не старухой, которой ей надлежало стать. Разве это преступление? Я исполнила свой долг, я оставила его, когда вышла замуж за Хиздара… хотя, правду сказать, если бы Даарио сам не уехал, она могла бы и поколебаться.

Не стоит снова думать об этом. Следует сосредоточиться на том, как выбраться из этой клетки, – теперь, когда кхаласар заснет. Чхако не поставил рядом с ней стражу, справедливо полагая, что сама по себе Дени не представляет угрозы и не стоит лишний раз подвергать людей опасности быть поджаренными Дрогоном. С Дени неплохо обращались, поэтому с чего бы ей пытаться сбежать и искать возмездия?

«И правда, с чего бы?» – мрачно подумала Дени, засовывая пальцы в просвет между прутьями клетки и дверью. Дотракийцы сами не ковали железо, за исключением аракхов и подков, поэтому кузнечное мастерство у них было совсем не развито. Ее темница была сделана из переплетенных прутьев, покрытых какой-то смолой, делавшей их твердым как камень. Может быть, если хорошо раскачать клетку, можно перевернуть ее и уронить на землю – но прутья все же слишком мягкие, чтобы переломиться от удара. Она получит лишь несколько синяков, но не свободу. Дени прокляла упрямство Дрогона. Я в момент бы освободилась, если бы он подпалил им косы.

Но Дрогон ее не слушался. Дени уселась на пятки и тихо выругалась. Во всем лагере у нее был единственный союзник – Зари, да и та ненадежна. Девочка никогда не рискнет выпустить пленницу самого кхала Чхако, и ее трудно в этом обвинять. Если она поможет мне, то судьба Ероих покажется ей милостью. Милосердие никогда не входило в число достоинств дотракийцев. А если они обнаружат, что Дени пытается освободиться, то…

Подождите-ка.

Факела и костры уже погасли, поэтому единственным источником света для Дени был лишь неверный лунный свет, но она разглядела крупную фигуру в плаще с капюшоном, пробирающуюся через лагерь прямо по направлению к ней. Она замерла и на мгновение даже решила, что это Даарио наконец пришел за ней. Но Даарио был более элегантным, гибким, и одет роскошнее. Не то что этот… этот…