test

Крышка гробницы двигалась. Теон тут же представил оживших мертвецов, простирающих иссохшие руки в попытке сдвинуть каменную плиту и выбраться на волю, но тут же отметил про себя, что крышка движется гораздо более плавно. Ей управляла какая-то невидимая сила. Все происходило настолько естественно, как будто так и было задумано.

Красный мерцающий свет стал ярче. Манс снова схватил его, на этот раз за руку, словно пытаясь удержать. Не понимая, что на него нашло, Теон шагнул вперед и заглянул в саркофаг.

Внутри было пусто – по крайней мере, тело отсутствовало. Ни костей, ни обрывка одежды, ни праха, так что Теон усомнился, точно ли Азор Ахаи был погребен здесь. То, что мертво, умереть не может. Он снова почувствовал на губах вкус соли, вспомнив, как его дядя Мокроголовый проводил над ним обряд после его возвращения на Пайк. Но все воспоминания быстро улетучились, когда он увидел меч.

Это оружие не могло быть сделано из обычной стали, иначе от него бы остались лишь пятна ржавчины, как на могилах древних Старков. Меч был целехонек – и рукоять, и эфес, и клинок. Он слабо мерцал, словно догоревший костер или тлеющая полоса торфа. Казалось, все оттенки красного и золотого переливаются на поверхности необычного клинка, колеблются внутри него, сливаются на кончике, таком остром, что он способен разрезать сам воздух или подброшенный вверх лоскут шелка. Не просто меч – само совершенство, оружие для воина, достойного владеть им.

Теон отшатнулся. Глазам было больно смотреть, хотя свет был слабым и тусклым. Он желал этот меч, он жаждал заполучить его, ибо понимал, что этот меч может дать: жизнь, спасение, свет, шанс. По сравнению с ним нож Тормунда был детской игрушкой. Мой выбор. Воистину так, но этот выбор таков, что страшно даже думать о нем.

Манс завороженно смотрел на меч. Он сотворил какой-то знак, который, должно быть, служил у одичалых оберегом от зла. Там, за Стеной, им нужно много оберегов, но всех оберегов на свете недостаточно против Рамси. Пока Теон все еще стоял в оцепенении, Манс подошел к гробнице, наклонился и схватил Светозарный за рукоять.

И тут же издал такой вопль, что Теон метнулся к выходу, не осмеливаясь оглянуться. Манс упал на колени, сжимая рукоять меча; Теон почуял запах горелого мяса. «Он горит, - в панике подумал он. – Нельзя взять меч, не принеся жертву. Нужно заплатить цену. Нужно знать, кто ты такой. Нужно знать свое имя».

Крик Манса преследовал его, пока он бежал по темному коридору. Наконец Теон упал. Он вспомнил, как пытался бежать вместе с Кирой, как метался по лесам вокруг Дредфорта, слыша лай сучек и смех бастардовых ребят. И Рамси, всегда Рамси. Рамси и сейчас поджидает его где-то во тьме.

Теон замер, трясясь всем телом. Он постарался унять дрожь, но все равно его продолжало колотить. Он обернулся, гораздо более спокойно, чем было у него на душе, и, в буквальном смысле смертельной хваткой сжав свой нож, вернулся к гробнице Азора Ахаи.

Манс все еще стоял на коленях, сжимая меч. Он перестал кричать, но дышал так тяжело, что у него дрожали плечи. Светозарный мерцал неверным светом, словно факел на ветру. Клинок еще раз ярко сверкнул – Манс при этом придушенно всхлипнул, - а потом погас. Когда глаза Теона привыкли к освещению, он едва мог поверить тому, что увидел.

Манс казался… невредимым. У него по-прежнему не хватало нескольких пальцев, и его раны все еще были открыты, но кровотечение прекратилось. Из его лица исчезла болезненная слабость, кожа стала более гладкой, а в глазах горел огонь. Дым окутывал его пальцы и неспешно поднимался к сводчатому каменному потолку. Теон стоял как вкопанный, не веря своим глазам, как вдруг снова услышал скрежет камня.

Статуя Азора Ахаи, которая стояла над пустым саркофагом, медленно начала поворачиваться на своем постаменте, как будто сработал какой-то потайной механизм. Наверное, это произошло, когда Манс взял в руки меч. Никто бы сюда не пришел без крайней нужды. И никто бы не смог взять меч, если бы здесь не было…

У Теона перехватило дыхание, как будто его ударили…

…выхода наружу.

Статуя сделала полный поворот, величественно, словно танцор на балу. Там, где она стояла, обнаружился узкий темный проход; крутая винтовая лестница вела одним богам известно куда. Лаз был узким, по нему едва мог протиснуться один человек; им придется ползти друг за другом. Внутри пахло землей и плесенью, а не гнилью и разрушением. Это самое начало и самый конец тьмы.

Манс с трудом выпрямился, весьма непочтительно опираясь на Светозарный, как на костыль. Меч продолжал мерцать и переливаться; Теон был поражен этим блеском. Не только блеском - еще и тем, что, по его мнению, меч сотворил с Мансом. Огонь очищает, так же как и разрушает. Это он исцелил его. Теону так хотелось тоже исцелиться, ведь всю свою жизнь он был сломлен, но ему было слишком страшно взять меч в руки и подвергнуть себя неизбежному и, скорее всего, гибельному испытанию. Я слишком слаб, чтобы его выдержать.

- Перевертыш, - голос Манс был похож на раскат грома. – Ты видишь ножны?