test

А я предал ее. Ему никогда не выдернуть из сердца острый шип вины. Да, она потеряла контроль над Миэрином, нажила себе врагов в Кварте, в Астапоре, в Юнкае и еще много где, но глупо думать, что он мог бы это изменить. Когда-то он сделал ей предложение и повторил бы его вновь, если бы она позволила, но он просил согласия у королевы, а не у женщины. Раньше Джорах мечтал о том, чтобы она отказалась от своей мечты завоевать Железный Трон, чтобы она хоть на день смогла вернуть себе детство и покой, которых была лишена, но теперь он понимал, что все это пустые мечты. Этот урок он так и не смог выучить: он был слишком гордым, слишком хорошо знал, кто он такой, - как и она. То, чего я хочу от нее, – кем ей быть, что ей делать, кем ей стать, - не имеет значения. Джорах понемногу начал мириться с этим, поэтому и передумал убивать Даарио. Он злился, что она выбрала не его, а другого мужчину, да еще этакого напыщенного павлина, он не одобрял те поступки, которые Дени совершила после того, как прогнала его, но у него больше не было права судить ее. Он питал отвращение и ко всему, что сотворил сам. Может быть, Асшай – это его единственный способ искупить свою вину перед ней.

Однако Джораху внезапно пришлось отвлечься от грустных мыслей: Дрогон дернулся, покачнулся и начал стремительно падать вниз. Они летели в двух или трех сотнях футов над землей, так что у них не было свободы маневра или права на ошибку, и дело усугублялось тем, что они приближались к заливу. Джорах видел корабли, стоящие на якоре, - Асшай был важным торговым портом в Яшмовом море для тех купцов, которые осмеливались вести здесь торговлю, - и сам город, расположенный на отвесном берегу, элегантный лабиринт наклонных башен, напоминающий Старомест.

Подходящее сравнение, только Асшай во много раз более экзотичен и многоцветен – здесь, похоже, все цвета, какие есть на свете, а не только сплошной черный, как представлялось Джораху. Висячие сады, зверинцы, колокола, арки, витражи… На вершине высокого холма стоял красный монолитный храм – должно быть, это и есть оплот веры в Рглора. Вдоль мощенных булыжником переулков росли пальмы, завитки темного мха покрывали древнюю стену, окружающую город. Стена, казалось, была сделана из обыкновенного камня, источенного ветром, но Джорах слышал истории о колдунах, аэромантах и чародеях, не говоря уже о самих заклинателях теней. Он истово взмолился всем богам, чтобы все это колдовское племя не решило, что здоровенный дракон, летящий прямо на них, представляет угрозу.

В любом случае, все размышления Джораха о красоте города и о том, что его хозяева могут стереть их в порошок, были неуместны. Дракон с трудом барахтался в воздухе едва ли в пятидесяти футах над волнами, и было совершенно ясно, что он не сможет пересечь залив. Джорах услышал отдаленные крики – похоже, их заметили, это было неизбежно. Он лихорадочно отстегнул меч, стащил с себя плащ и сапоги. Все свои скудные пожитки и доспехи он уже оставил в Красной пустыне, чтобы не обременять Дрогона лишним весом. Теперь у него ничего не осталось, кроме одежды, что была на нем, и, как ни странно, он успокоился. Теперь можно прыгать в воду и либо выплыть, либо утонуть.

- Берегись! – закричала Дени. Прямо перед ними оказалась гавань. Может быть, Дрогону удастся приземлиться где-нибудь в доках, – остается надеяться, что в сухом доке, ведь по очевидным причинам драконы и вода несовместимы, но от удара они с Дени окажутся на камнях, и вряд ли этого удастся избежать.

Джорах обхватил Дени за талию и прыгнул.

Несколько мгновений они словно парили в воздухе. Джорах постарался дождаться, пока Дрогон спустится как можно ниже, но он не мог ждать слишком долго, иначе они бы рухнули прямо на корабли. До изумрудно-зеленой воды лететь было добрых двадцать футов, и Джорах отчаянно старался набрать в легкие как можно больше воздуха, прежде чем море сомкнется у него над головой. В последний момент Дени извернулась в его руках, тесно прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в шею, и они вместе ушли под воду.

Им повезло, что они упали ногами вниз. Джорах почувствовал сильный удар, и вот они уже под водой. Он не закрыл глаза, но ему удавалось разглядеть только белую пену и раздробленные осколки солнечного света, пронзающие мутную воду. Глаза слепило и жгло, но это было ничто по сравнению с болью, которая охватила все его тело, когда морская вода хлынула в открытые раны. «Сыпать соль на раны» - эта фраза раньше для него была просто образным выражением; только сейчас он понял, что это значит. Джорах изо всех сил старался не кричать – если он откроет рот, то утонет.