test

Небо было сине-багровым, как кровоподтек, на севере клубились зловещие свинцовые тучи, а от мороза кровь стыла в жилах. Давос окинул горизонт взглядом бывалого моряка, хотя даже и сухопутной крысе ясно – надвигается шторм. Ему стало еще холоднее, даже несмотря на то, что он и так весь закоченел. Корабли подняли якоря и двинулись вниз по течению. В сгущающихся сумерках мерцали факелы, словно падающие звезды. Давос взглянул на тело Станниса, покоящееся на палубе. Золото на знамени ярко сверкнуло. Милорд, простите меня.

Ветер гнал их прямо в Студеное море. Давос наконец спустился вниз. Он не думал, что ему удастся уснуть, но когда лег, его словно накрыла огромная тяжесть. Всю ночь его преследовали странные, безумные сны. Когда он наконец проснулся, то понял, что плачет, но не знал, почему и о ком. Он просто лежал, безмолвно вздрагивая, чувствуя себя безмерно усталым, и тупо смотрел в потолок тесной каюты. В его голове теснились смутные мысли и планы, но когда он пытался ухватиться за какую-нибудь мысль, она тут же ускользала.

Нужно отвезти короля домой, в Штормовой Предел, в этом Давос был уверен. Несмотря на то, что Станнис всегда желчно и язвительно отзывался об этом замке, он наверняка хотел бы упокоиться там – или погребенным в семейной крипте Баратеонов, или сожженным по рглорианскому обряду и развеянным над заливом Губительные Валы, где на его глазах утонули его родители. Давосу не хотелось отдавать короля Красному богу, но он должен был исполнить последнюю волю Станниса. Ему не понравилось бы лежать запертым в темноте, словно в ловушке. Как будто он снова держит осаду и вынужден ожидать, когда луковый рыцарь проникнет сквозь кордоны и привезет ему продовольствие. Спасет его. Но я не уже не смогу спасти его. Давосу хотелось заплакать, но глаза были сухи. Мир изменился и уже никогда не станет прежним. Только богам известно, начало это или конец.

Ветер завывал, словно призрак, в небе готовилась разразиться буря. Бурное течение несло корабли на юг, мимо Вдовьего Дозора, вдоль удаленного каменистого берега. Давос вновь поднялся на палубу и невольно оглянулся, пытаясь предсказать, что происходит в Черном замке, добрался ли туда лорд Сноу, и не сулят ли облака нечто более зловещее, чем просто шторм. Небо казалось плоским и хрупким, словно оконное стекло, которое в любой момент может разбиться, и тогда весь мир канет во тьму и небытие. Что-то не так. Все не так.

Тем не менее, к вечеру они добрались к Белой Гавани. Солнце за весь день так и не взошло над горизонтом. Рог Рассвета прозвучал, но рассвет так и не наступил. Маяк на Тюленьей скале не горел, город прижался к холму, словно защищаясь, в Снежной Септе низким, горестным звоном звонили колокола. Это был единственный признак жизни; город обезлюдел, в гавани не было ни одного корабля, в лавках и окнах не видно ни искорки света. Кругом было пусто и тихо. Куда все делись?

Люди Мандерли явно задались тем же вопросом – неужели они отправились на войну лишь для того, чтобы вернуться и обнаружить, что их дома разграблены и разрушены? Ладьи вошли во Внутреннюю гавань, мимо обгорелых остовов ланнистерских кораблей, уничтоженных сиром Вилисом в присутствии Давоса и леди Бриенны. Давос гадал, что стало с упрямой воительницей. Он помог ей выбраться из города, в отплату за то, что она отказалась от мести Станнису, но не имел представления, куда она могла отправиться. Впрочем, ему казалось, что все это было в прошлой жизни.

Корабли стали на якорь. Лорда Вимана бережно вынесли на берег – пожилой лорд наконец-то вернулся домой. К этому времени их прибытие заметили, и в гавани появился отряд немытых дикарей, что повергло всех в немалое беспокойство, пока не выяснилось, что это Обгорелые, которые приплыли из Долины по приказу леди Сансы Старк, чтобы защитить город от нападений Иных и упырей. Сир Джастин подтвердил рассказ дикарей, добавив, что он и его оборванный отряд, еле спасшись из тонущего Браавоса, приплыли сюда как раз после одного из таких нападений, и их приняла Винафрид Мандерли, правящая Белой Гаванью после смерти ее отца, сира Вилиса. При этих словах лорд Виман издал глухой стон и отвернулся; он притворился, что казнил Давоса, и пожертвовал всем для того, чтобы вернуть своего старшего сына из плена, после того как младший пал на Красной Свадьбе, – а теперь сир Вилис погиб. Те, кто выжил, сели на все корабли, которые могли держаться на плаву, и отправились на юг, навстречу неизвестности, а Обгорелые остались прикрывать их отступление. Они не ожидали, что проживут долго, и не думали, что в город прибудет кто-то кроме упырей, и поэтому очень удивились, увидев войско.