test

Однако, поскольку в Долине воцарилось смятение, многие беспокоились, стоит ли оставаться в центре хаоса. Поступили угрожающие известия о том, что большие отряды Черноухих, Раскрашенных Псов, Каменных Ворон и других горных кланов, чувствуя свою безнаказанность, спускаются с Лунных гор и грабят маленькие и незащищенные деревеньки, рассыпанные по побережью. Хоть дикари не столь безжалостны и непобедимы, как упыри, но опасность погибнуть от этого не меньше. Беженцы из Белой Гавани чувствовали себя в некотором роде обманутыми, ведь Обгорелые приплыли в их город, чтобы сражаться за них. Но эти одичалые – не Обгорелые, беззаветно преданные уехавшей леди Сансе, поэтому нет смысла взывать к их верности. Чаячий город был относительно защищен глинобитной стеной, а со стороны Пасти окружен водой, но один из соседних городков уже пострадал от грабительского налета Молочных Змей, и пройдет некоторое время, прежде чем совет регентов сможет собрать силы, чтобы дать дикарям достойный отпор. Поэтому было решено, что ради безопасности (весьма сомнительной и ненадежной, учитывая положение вещей,) необходимо вновь сесть на корабли и плыть дальше на юг.

Арья без возражений взошла на борт корабля. Нимерия и Лохматик не вернулись. Это ее не тревожило, но Рикон уперся; он считал, что волки сбежали охотиться, и их нужно подождать. Все остальные, однако, вовсе не печалились из-за отсутствия двух злобных волков-людоедов, поэтому требование Рикона было единодушно отклонено. Во избежание неприятностей, мальчика заперли в каюте. Над северным горизонтом нависли зловещие черные тучи. Наскоро завершив все необходимые приготовления, моряки подняли паруса, и корабли пустились в плавание.

Скудный свет быстро сменился тьмой. Дул встречный ветер, вздымая высокие волны, и корабли шли на всех парусах, борясь со стихией. Без сомнения, все думали, что утонуть – не лучше, чем пасть от топора одичалого, но никто не говорил об этом вслух, чтобы не накликать беду. Арья до последнего оставалась на палубе, но в конце концов ей пришлось спуститься вниз, ковыряя пальцем в ушах и тряся головой. Уши уже два дня были заложены, в голове звенело, словно она стояла рядом, когда кто-то подул в рог; ей казалось, что она все время слышит рокочущее эхо. Девочка не знала, почему ей так кажется. Какая глупость.

Арья легла на койку и, несмотря на сильную качку, быстро уснула. Ей снились странные сны. Она видела страшную бурю и бронзово-золотую крылатую тень, изрыгающую огонь… Огромные расколотые глыбы льда, надвигающаяся орда чудовищ, демонов и пауков… Два человека, одетых в черное, борются в снегу, пытаясь схватить пылающий меч… один, рыдая, ударил мечом другого… а потом - дым, соль и кровь, и чудовища вдруг исчезли. Живой обнял мертвого, склонив голову, и все потемнело. «Совсем как я, - раздался голос откуда-то из глубины сознания. – Как я. Он умер, и все закончилось». На мгновение Арье снова стало невыносимо больно, но, испугавшись, что эта боль вновь захватит ее и останется с ней навсегда, девочка напомнила себе, кто она, и ей стало легче. Арья вздохнула и снова погрузилась в сон.

Когда она проснулась, наступило тихое ясное утро. Солнце озаряло море, просвечивало сквозь парус – впервые за немыслимо долгое время. Все поднялись на палубу, чтобы искупаться в солнечных лучах, дивясь безупречно чистому небу и свежему теплому бризу. Казалось, после бесконечной беспросветной ночи и жестокой стужи наконец наступило долгожданное лето. Это зрелище даже Арью не оставило равнодушной. Девочка стояла у борта, чувствуя, как ветер касается ее лица и рук. Она подумала о сире Джендри и всех тех, кто остался в Белой Гавани. Интересно, они тоже это видят? А может, все они мертвы, и небесная синева отражается в их ясных пустых глазах. Но и это воспоминание ей надлежит стереть из памяти. Если когда-нибудь в ее храме назовут его имя, она убьет и его.