Тетрадь кенгуру

Стрекоза взяла меня за локоть. У нее были гибкие мягкие пальцы, как у девушки-модели из ролика с рекламой стирального порошка. Мои ноги приросли к земле, как заколдованные. Кровать подъехала к нам и спокойно остановилась. Стрекоза достала из висевшей на плече сумки форменную шапочку, закрепила на голове заколками, перевернула зеленый ремешок с оранжевыми цветочками – на обратной стороне он оказался белым. Прошло всего несколько мгновений – и передо мной уже стояла медсестра. В высшей степени убедительная трансформация. Я не стал возражать: опираясь на руки, взобрался на кровать, повернулся и лег на спину.

Мы остановились под самым пешеходным мостом. Он был перекинут через автобусный терминал и служил проходом на железнодорожную станцию, представлявшую собой деревянное строение с милой двускатной крышей. Здание украшала вывеска с кричащими, карминового цвета иероглифами. Место хорошо известное. С картой можно не сверяться. С его названием связаны метафоры и пословицы, которые у многих на слуху. Объявлять об этом во всеуслышание я не спешил. Еще успею. Прежде надо убедиться, что я никому не причиню беспокойства.

Под мостом пролетела чайка, за ней сразу три вороны. Пахло морем.

Стрекоза привычными движениями разгладила простыню, стряхнула непросушенное одеяло и накрыла меня. Я полностью отдался в ее руки и все глубже погружался в яму, испытывая восхитительное ощущение возвращения в детство. Наверное, те же чувства переживаешь, принимая песочную ванну, хотя мне никогда этого не доводилось. Я чувствовал, как напрягается готовый к действию пенис. Неужели я превратился в сексуального маньяка?

– Может, и ты ко мне?

– Ты что! Хочешь, чтобы нас обвинили в аморальном поведении на публике?

Стрекоза стояла возле кровати и только положила руку на поручень, как кровать послушно отреагировала на ее прикосновение. Будь я внимательнее, я должен был сразу заметить, что ее поза неестественна. Она не напрягала ни ноги, ни спину, вообще не прилагала никаких усилий. Кровать двигалась сама. А халат и шапочка медсестры умело маскировали неестественность. Она вроде сопровождала тяжелобольного. И состояние этого больного куда тяжелее, чем тех, кого возят на машинах «скорой помощи». Его смертный путь сопряжен с такими страданиями, что на них невозможно смотреть. Любой отведет глаза.

На пешеходном мосту я заметил человека. Он наклонился вперед и, прислонив к перилам приличного размера видеокамеру, направил на нас объектив с толстыми линзами.

– Стой! Кто-то снимает нас на камеру с моста.

– Не смотри. Сделай вид, что ничего не замечаешь.

– Ну и тип. Просто каланча какая-то. Он же не японец.

– Я же тебе сказала: не смотри. Он уже давно за мной ходит.

– Что ты его не отошьешь?

– Он неплохой парень. И по-японски здорово говорит.

– Выходит, он иностранец?

– Говорит, американец.

– В полицию о нем сообщила?

– Еще чего! Он снимает квартиру в нашем доме, на втором этаже.

– В твоем доме? Ты где-то здесь живешь?

– На следующем светофоре. Перейдешь через пути и сразу направо.

– А тебе не кажется, что эта несчастная кровать с самого начала ехала к тебе домой?

– Все может быть. У нас в доме есть крытая автостоянка, где можно хранить разные посылки. Правда, сейчас мы ею не пользуемся…

– А как клиника? У тебя сегодня выходной?

– Я оттуда уволилась. Уже давно. Ты не знал?

– Уже давно?

– Поехали дальше? А то скоро первый автобус придет… – Стрекоза похлопала ладонью по краю матраса, будто понукала лошадь, и кровать покатила дальше. – Потому что после того, как умерла мама, некому стало заниматься нашим магазинчиком.

– Каким магазинчиком?

– Торгуем табаком и косметикой. А этот жилец-американец повесил у нас разные таблички и вывески…

– Какие?

– Например, филиала Японской ассоциации за смерть с достоинством и…

– Мутный тип. Между прочим, он все еще снимает.

– Я просила тебя не смотреть.

– Почему?

– Он говорит, что, когда человек не знает, что его снимают, он выглядит более естественно.

– Вон у вас какие разговоры. Похоже, между вами довольно близкие отношения.

– У него длинные и стройные конечности, как у игольчатого краба. Как-то я видела в газете рекламу какого-то универмага. Там было фото знаменитого скульптора. Как его? Из головы выскочило. Короче, американец похож на его скульптуры. Тот же тип. Мне такие нравятся. Хотя он такой волосатый… Даже не знаю…

– Волосатый? Где?

– Везде, только на лице и ладонях волос нет.

– То есть совсем как обезьяна?

– Все же лучше, чем дайкон на теле.

Какое-то время мы молчали. Двигались вперед под неравномерный скрип кроватных колес.

Ханаконда, арагонда, анагэнта.
Красным перцем все натрешь
И в кожурку от банана это же и завернешь.

– Когда это случилось?

– Что именно?

– Мать когда умерла?

– На прошлой неделе первые семь дней отметили[11].

– Странно получается. Ведь я пришел на прием в вашу клинику позавчера. Разве не так?

– Похоже, тебе надо голову проверить.