The Fallout (ЛП)

— Который из них в больницу?

— Самый первый, — тот, что нужнее всех прочих. Самый нужный.

Она ждёт, что остальные Драко запихает ей обратно в карман, но он убирает их к себе и кивает головой в сторону камеры.

— Остался последний.

Они все трое втягивают в лёгкие воздух и вбегают внутрь. В ту самую секунду, когда Джастин и Гермиона выпрямляются над последним телом, Драко осторожно, избегая любого прямого контакта, кладёт на лоб покойнику ленту. Они все вместе выскакивают в коридор, захлопывая за собой дверь. И, прежде чем сделать вдох, Гермиона стаскивает одну перчатку.

— Не снимается, — паникует рядом Джастин. У Гермионы та же проблема — резина прилипла к потным от волнения рукам.

— Успокойтесь, я видела там нож, пока мыла рот, — Маргарет протискивается мимо Джастина, и Гермиона, привалившись к косяку, прекращает терзать перчатку.

— Нож? Ты это не срежешь, это…

Одна ладонь у Гермионы свободна, а она совершенно не доверяет Маргарет с ножом в руке, поэтому справляется со всем сама. Джастин следует её примеру: они разрезают резину от запястья до указательного пальца, протыкают её ножом и стягивают прочь.

Драко плотно закрывает за ними дверь, но запах уже просочился в коридор. Гермиона знает, что они ещё не скоро вытравят его из себя, и ей, наверное, придётся соскрести с себя не один слой кожи, принимая душ. Она старается думать о погибших как о трупах, потому что понимает: стоит ей представить, что это были за люди, и сама тут же окажется в Мунго.

— Это было отвратительно, — морщит нос Маргарет.

— Ты и понятия не имеешь насколько, — может быть, это сказано резко, но Гермионе плевать.

— Мы кое-что нашли наверху: недавно использованные тарелки, одежду в стиральной машине, не имеющую затхлого запаха, и вчерашнюю газету, — Симус демонстрирует рулон бумаги и с ухмылкой шлёпает им по стене.

— Так значит, здесь всё ещё живут.

— Ага. И что будем делать?

Гермиона переводит взгляд на Драко — тот смотрит на неё в ответ.

— Подождём, не появится ли кто-нибудь?

Они проводят в доме всю ночь. Никто не спит. Никто не появляется.

День: 1450; Время:5

Она ощупывает пальцами шершавую рубчатую шишку на месте недавней травмы. Мягкую впадину, два рубца, дорожку волос, соски, твердеющие под её ладонями. Ускоряющееся сердцебиение, дуги рёбер, кожа, обтягивающая бугры мышц, сокращающиеся мускулы, ямка пупка. Гермиона делает всё возможное, чтобы её собственное тело запомнило Малфоя.

Грубость новых шрамов, гладкость старых, втягивающийся от прикосновений живот, линия тазовых костей. На какое-то время это сотрёт из памяти воспоминания о трупах в холодильнике. Снова жёсткость волос, рокочущий под щекой стон — Гермиона, дразня, выписывает полукруги на нежной коже внутренней поверхности бедра. Это позволяет забыть о своих тревогах.

Руки — мягкие ладони с жёсткими мозолями — обхватывают её и приподнимают. Гермиона прижимается к Драко, чувствуя тепло его кожи, колкость волос, нежную настойчивость губ на своей шее, скуле, ухе, щеке. Его руки крепко обнимают её — напрягаются мышцы, его пальцы скользят по её спине. Дыхание Малфоя возле её уха, горячий и влажный рот на губах. Всё это помогает ей забыться.

День: 1450; Время: 9

Если Драко переспит с Маргарет, это не будет настоящей изменой. Они же не обговаривали никакие правила, и пусть Гермиона знает, что в данный момент у Драко никого больше нет, это не означает, что при наличии желания он не может кого-то найти. У Малфоя нет причин себя сдерживать, и Гермиона терзается мыслями: настолько ли она хороша, чтобы удержать его? Судя по его реакциям и тому факту, что Драко к ней всегда возвращается, — да, но она всё равно сомневается.

Он в любой момент может пойти и прыгнуть в чью угодно постель. Но Гермиону тошнит от одной только мысли об этом, и у неё не получается не относиться к Маргарет как к девушке, выбравшейся из кучи дерьма и до сих пор плохо пахнущей. Ревность и злость разгораются в Гермионе с новой силой, стоит лишь «сопернице» слишком надолго задержать взгляд на Малфое. Он так хорош собой. Наверное, Гермионе стоило сойтись с уродцем, но она сомневается, что смогла бы зайти настолько далеко с кем-нибудь другим.

Гермиона не уверена, что у неё есть право на ревность, но от осознания того, что Драко сам подвержен этому чувству, ей становится лучше. В самом начале Малфой отказывался целовать её, не зная наверняка, что у неё больше никого нет. А та охватившая его ярость, когда он решил, что Гермиона ночью заперлась с Гарольдом в своей спальне? Ни у кого из них не было права на эти переживания, но это не отменяет того, что они оба их испытывают.