The Fallout (ЛП)

— Гарри, ты меня знаешь: я буду анализировать то, как анализируют меня, — она смеётся, Гарри нет. — Я не хочу разговаривать с незнакомыми людьми. Не хочу… просто не хочу. Может быть, после войны.

— После войны? Но почему? Гермиона, эти события уже произошли…

— Я в курсе…

— Они просто продолжат накапливаться. Чего ты хоч…

— Я справляюсь с этим так, как могу. Может, разговоры подходят тебе, но не мне. Не сто…

— Сейчас ты пытаешься это игнорировать. Как и в прош…

— Я не могу игнорировать э…

— Именно. Гермиона, иногда нам нужно больше помощи, чем мы сами можем себе оказать. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Я тот, кто нуждался в вас с Роном в течение всей учёбы в Хогвартсе и…

— Мы хотели помочь.

— Ну, а вот эти люди хотят помочь нам. Словно это их вкла…

— Мне не нужна их помощь, Гарри! Я же тебе говорила: люди справляются по-разному! Я принимаю твой способ, почему ты не…

— Но ты не справляешься! Это большая…

— Я пытаюсь! Чего ты от меня хочешь? Чтобы я заползла в кровать и заснула в слезах? Мучилась от бессонницы? Терзалась тем, что я жива, а они нет, изводилась чувством вины перед семьями тех, кого я… я… я… Так это всё и происходит, Гарри! Я всё это делала, рыдала так, что думала: моя голова лопнет! И какая разница, что какой-то чужой человек будет наблюдать за мной в эту минуту, — это не помогает! Ничего не помогает!

Паника. Отчаянная, стремительно накатывающая тоска, от которой начинает бешено стучать сердце, обжигает глаза, перехватывает горло и сдавливает грудь. Тот самый случай, когда приходится кричать, чтобы не разрыдаться, и всё же слёзы так и норовят хлынуть потоком — и тогда ты превратишься в хаос из солёных капель и сдавленных звуков. Эмоции накрывают с головой, и Гермиона не знает, куда деть руки — сжимает одну ладонь в кулак и вдавливает себе в грудь, стараясь ослабить боль.

— Ты не знаешь! Как ты можешь знать, если даже не пыталась? — Гарри смотрит на неё с мольбой, и она ненавидит этот взгляд.

— Потому что пыталась! Единственное, что я могу сделать, это помочь выиграть эту войну и попытаться прожить свою жизнь и стать счастливой. Стать счастливой вместо них, потому что у них это уже не получится. Гарри, либо так, либо я сойду с ума и спрячусь в какой-нибудь дыре, это всё, что я могу! Ситуация никогда не исправится от того, что кто-то будет убеждать меня, что всё в порядке.

— Гермиона.

— Мне просто надо смириться. Принять, что они ушли и что я делала… плохие вещи, Гарри. Очень плохие вещи. Каждое утро я просыпаюсь и забываюсь на пару секунд. Думаю о Невилле, который вместе со мной смеётся над угрюмостью Драко. Или о Джастине, который морщится при виде стряпни Лаванды. Думаю о Фреде, который подмешал краску в мой шампунь. О Симусе, который отпускает шуточки по поводу сосисок или…

— Знаю.

— Нет, — это больше похоже на всхлип. — Нет, не знаешь, иначе ты бы не пытался заставить меня пойти с тобой. Каждый день я скучаю по ним. Каждый день мне больно. Но это моё, Гарри, и я должна с этим справиться самостоятельно.

— Ладно, хорошо, ладно, — он зарывается пальцами в волосы, а её руки трясутся. — Гермиона, я просто беспокоюсь.

Гарри обхватывает её за плечи, и она неловко падает на него. Обнимает его в ответ и, уткнувшись ему в плечо, вытирает мокрые щёки. Он резко выдыхает, и Гермиона знает: он пытается сдуть кудри с её лица.

— Я до сих пор боюсь, — шепчет он в копну её волос. — Этот страх никогда не был в полной мере вызван противостоянием с Волдемортом. Что-то в этом роде, да. Но по большей части я боялся потерять тебя, Рона и людей, которых люблю. Люпин, все Уизли, ты — это всё, что у меня есть, Гермиона. Я… не всегда делаю… Я бы отдал всё, рискнул всем ради семьи, что у меня осталась. Ты нужна мне.

Гермиона хлюпает носом и вздыхает, пытаясь проглотить жгучий комок в горле, чтобы снова не расплакаться. Гарри Поттер до сих пор нуждается в ней. Ему нужна не её смерть ради него, не решение очередной головоломки, не изнурительное исследование. Он нуждается именно в ней — вот так просто.

Гарри отстраняется от неё, после стольких лет по-прежнему чувствуя неловкость после объятий. Он всегда терялся, словно не мог понять принцип действий. Она их любит. Она любит его.

— Гарри Поттер, ты пытаешься сыграть на жалости?

— Нет, — он смеётся, хватаясь за возможность сменить тему. — Когда это ты начала искать всюду скрытый смысл?

— Не везде. Не всегда.

— Он на тебя влияет, — замечает Гарри, и они оба знают, кого он имеет в виду. — Как долго это?..

— Какое-то время.

— О, — Гарри выдёргивает из джинсов торчащую нитку и упирается взглядом в своё колено. — Он хорошо к тебе относится?

В горле пузырится странный смех — смесь истерики, паники и неверия. Интересно, она когда-нибудь сможет привыкнуть к таким разговорам с Гарри? Как много времени потребовалось Гермионе, чтобы объединить в своей голове эти два насильно разделённых мира? Ведь они должны были слиться — она бы не смогла отказаться ни от одного из них.

— Да, я тебе это говорила.

Гарри кивает и откашливается, откидываясь на спинку дивана.