The Fallout (ЛП)

— Надо идти на второй этаж, этот чист. Что с территорией? — шипит Люпин.

— Где ты видела его в последний раз? — в свете свечей видно, как побледнел Гарри.

— Мы найдём его потом, операция в разгаре. Нам надо прикрыть группу на вто…

— Снаружи. Он был за моей спиной, а теперь пропал, — повторяет Гермиона, её разум сконцентрирован только лишь на одном, а шок и страх вытесняют собой всё остальное.

— Ты проверила…

— Даже не думай об этом… — начинает Люпин, но, осекаясь, бросается вперёд, чтобы схватить Гарри за руку.

Тот успевает ускользнуть и бежит в коридор, Гермиона следует за ним. Она слышит шаги Люпина за спиной — в этом нет никакого смысла, она уже обыскала всю приусадебную территорию. Она трижды всё обошла, прежде чем направилась к дому и… вот же он.

— Рон? — шепчет Гермиона.

Постукивая палочкой по бедру, Рон, взволнованный, стоит у ведущей к двери лестнице, его глаза широко распахнуты. Гермиона лопатками чувствует исходящий от Люпина гнев, но её облегчение слишком велико, чтобы из-за чего-то переживать. Она уже решила, что снова потеряла друга, на этот раз прямо у себя под носом.

— Не можешь найти дорогу, дружище? — медленно спрашивает Гарри.

— Да, есть такое.

День: 1496; Время: 10

Прислонившись к телефонной будке, которая перенесёт их в Министерство, Лаванда глубоко затягивается сигаретой. Её вторая рука, фальшивая, негнущаяся, неплотно прижата к боку. У Лаванды перерыв в работе, которую она сама называет грёбаной сидячей работой в Почти Придурочном отделе. Она пришла в ПиП через три дня после выписки из Мунго — Гермиона была удивлена, что подруга не подала рапорт об увольнении и не оставила войну позади.

Какой-то мужчина окидывает их недовольным взглядом и заходит в будку, морщась и утыкаясь носом в своё плечо. Лаванда не обращает на него никакого внимания — она впадает в подобие ступора всякий раз, когда не видится с Гарольдом в течение недели. Иногда именно это напоминает Гермионе о том, как сильно Лаванда его любит. Даже, можно сказать, нуждается в нём.

Гермиона ковыряет ботинками асфальт, глядя на солнечный блик на чёрной коже. Днём раньше, окинув подругу хмурым взглядом, Гарри направил на них палочку, и, несмотря на все протесты, секундой позже обувь уже была чиста. Сначала Гермионе показалось, будто она что-то потеряла, а потом почувствовала себя из-за этого полной дурой. Она предпочитает собственный способ ведения дел, пусть это и не имеет смысла для всех остальных. Раньше её ботинки никого не беспокоили настолько, чтобы их вычистить. Даже Драко, а ведь Гермиона оставила красный грязный след на его брюках.

Она засовывает руки в карманы и перекатывается на каблуках. Иногда постоянно не думать о нём очень тяжело. Особенно сегодня: прошло около недели с их последней встречи, да и всё вокруг кажется выцветшим из-за нависших облаков… Чёрный, серый, белый и голубой. Малфой бы хорошо смотрелся где-то сзади, недалеко от неё. Может быть, его волосы подхватил бы ветер, и он бы…

— Я действительно хочу исчезнуть, — Лаванда заговаривает впервые с тех пор, как попросила Гермиону составить ей компанию во время перерыва. — Но не могу — я всё ещё жду.

Гермиона отворачивается от освежающего порыва ветра и не уточняет, чего именно ждёт Лаванда. Ей кажется, она и так это знает. Лаванда улыбается себе под нос, своим мыслям и стряхивает пепел с сигареты.

— Я хочу подняться на вершину горы, — Лаванда кивает, поднимает руку в воздух и смотрит, как кольца дыма танцуют вокруг пальцев. — Может быть, в Азии. Хочу увидеть горы, чистую воду и свежий воздух. Я не собираюсь больше носить одежду и планирую зарыть где-нибудь свою палочку до тех пор, пока она мне не понадобится снова, потому что даже смотреть на неё не хочу. Хочу растолстеть…

Гермиона смеется:

— Я планирую попросить маму приготовить для меня столько вредных сладостей, что через неделю она запихает меня в своё рабочее кресло.

— Именно! — Гермиона почти не сомневается: Лаванда понятия не имеет, что она подразумевает кресло зубного врача, да и вообще вряд ли представляет, что это такое. — Я хочу выйти замуж и научиться готовить. Хочу научиться обходиться только одной дурацкой рукой и никуда не торопиться. Хочу спать там, где пожелаю, и ни о чём не беспокоиться. Хочу забыть этот мир, обе его части. Я не знаю, вернусь ли обратно.

Гермиона усмехается и при звуке грома обхватывает себя руками за плечи — в любой момент может пойти дождь.

— Это звучит здорово, Лав.

— Ты будешь злиться на меня за это? — сейчас Лаванда говорит совершенно серьёзно, её сигарета догорела до самого фильтра, грозя обжечь пальцы, но она не обращает на это никакого внимания. — Ты будешь злиться на меня, если я никогда не вернусь, чтобы посмотреть, во что тут всё превратилось?

Этот вопрос вызывает у Гермионы кое-какие воспоминания. Об одном наполненном страхом эпизоде, в абсолютной темноте.

— Это кое от чего зависит, — шепчет Гермиона — ей горько, она знает другие способы излечения.

— От чего? — Лаванда улыбается, отбрасывает окурок и затаскивает Гермиону за собой в будку.

— Полагаю, от того, смогу ли я тебя навещать.