The Fallout (ЛП)

Но крупные бои её изматывали. Когда поле битвы накрывало завесой дыма и магии, когда Гермиона теряла ясность зрения и не могла понять, кто на чьей стороне сражается, она слишком осторожничала. В воздухе и внутри неё самой разливались паника и смятение, мозг переставал здраво соображать, и она не могла сохранять хладнокровие. Это не то, чем бы Гермиона гордилась, но то, — и она призналась самой себе, — что оказалось настоящей проблемой. Она улучшила свои бойцовские навыки, однако этого пока было недостаточно, чтобы не представлять угрозу для себя или окружающих.

Так что теперь она получает небольшие задания. Это здорово, ведь Гермиона вносит свой посильный вклад в общее дело и выполняет работу безупречно. Но ей очень горько от того, что она не настолько хороша, насколько бы этого хотелось. И всё же она хотя бы делает то, что может.

День: 728; Время: 4

Она чувствует лёгкое касание, неощутимое ещё секунду назад, отодвигается от незнакомца в сторону, но тот настырно подаётся за ней. Гермиона наконец обращает на него внимание и узнает Малфоя — хотя тот не смотрит на неё, а под капюшоном толстовки едва ли можно разглядеть что-то, кроме губ и носа.

Она открывает рот, чтобы спросить, почему Малфой следит за ней в маггловской части Лондона, но он мотает головой в сторону и, шагая за угол, подталкивает её туда же. Гермиона сбита с толку, но следует за ним, и они идут по небольшой улочке, а затем сворачивают в проулок. Как только они достаточно укрыты от посторонних глаз, Малфой останавливается и выуживает из кармана большой манильский конверт. Кивает, оглядывается кругом и снова переводит взгляд на Гермиону.

Она мнёт угол пакета пальцами.

— Чего ты хочешь в жизни больше всего?

Малфой сердито хмурится, но ей кажется, он знал, что она спросит его о чём-то, чтобы удостовериться, что это действительно он. Наверное, выбор вопроса не совсем удачен, учитывая то, как сжались его челюсти, но тем не менее он отвечает:

— Абсолютную силу.

Она кивает и вытаскивает свой конверт.

— Я тоже.

Вскидывая голову, Малфой отрывает взгляд от её ладоней, и Гермиона надеется, что он понимает: это большее, на что он может рассчитывать в качестве извинения за тот разговор. Он забирает конверт и отдает свой, который Гермиона принимает и прячет. Она откашливается, лишь бы только нарушить ту странную тишину, что повисла между ними. Малфой не сводит с неё глаз, и ей приходится отвести взгляд первой, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие спокойствия.

Он делает шаг в сторону, и она следует за ним. Не говоря ни слова, они вместе доходят до небольшого здания, служащего проходом в волшебный район, и если поначалу Гермиона чувствует некую неловкость, то спустя всего несколько минут забывает о ней.

День: 730; Время: 2

Гермиона пытается запоминать даты, поскольку ей кажется, что она не сможет в должной мере отдать дань уважения настоящему моменту и войне, не зная точно, когда всё началось. Она действительно не сомневается, что война длится вот уже два года, вспыхнув три часа — или даже секунду — назад. Гермиона ощущает течение времени, но каким-то непостижимым образом оно одновременно и растягивается, и сжимается.

Иногда, когда она закрывает глаза и отрешается от мира (что даётся Гермионе Грейнджер крайне нелегко, если только она не погружена в чтение), то видит, осязает и чувствует колебания воздуха и гарь дыма. Она может в деталях воспроизвести то, что происходило до сегодняшнего дня. Но чаще всего Гермиона не помнит ничего дальше вчерашних суток, потому что война — это торнадо, а она наблюдает за тем, как закручивается его воронка.

«Два года», — думает она, чувствуя, будто кости наливаются свинцом. Два года.

День: 741; Время: 12

— Грейнджер.

Гермиона смотрит на Невилла и хмурится, пока не замечает, что Малфой подходит к дивану напротив.

— Малфой.

Гермиона бросает на Невилла встревоженный взгляд, и тот улыбается: он наверняка знает, зачем она понадобилась Малфою. Драко тем временем ставит на стол небольшой ящик, достаёт из него свиток и аккуратно его разворачивает. Под пальцами постепенно появляются руны, написанные побуревшими от времени чернилами, и пергамент похрустывает, когда Малфой придавливает камнями углы страницы.

— Что это?

— Как ты относишься к загадкам? — он поднимает голову и испытующе рассматривает Гермиону.

Она отвечает ему тем же, пытаясь понять, чего он от неё хочет.

— Они мне нравятся.

— Хорошо.

Гермиона переводит взгляд на пергамент.

— Эта руна означает «мир», хотя она перевернута. Римляне связывали её с изменениями или восстанием. Следующая обозначает… список. Или табличку, — она косится на Малфоя, затем снова углубляется в содержимое свитка. — Эта линия символизирует значимость написанного. Опровержение какой-то теории?

— Руны перепутаны. Какие-то из них мы можем понять, но другие… Вот эта, например, — его палец зависает в воздухе над значком в конце первой строчки. — У неё есть три разных значения. Нам придётся расшифровать их все, расставить по местам и попытаться разобраться в их сочетании.

Гермиона выдыхает и, сосредоточиваясь, хмурится.