The Man of Property — Собственник

Soames had brought a suit against the Buccaneer, in which he claimed from him the sum of three hundred and fifty pounds.	Сомс возбудил против «пирата» иск, требуя выплаты трехсот пятидесяти фунтов.
A firm of solicitors, Messrs.	Защиту Боснии взяла на себя адвокатская фирма
Freak and Able, had put in a defence on Bosinney's behalf.	«Фрик и Эйбл».
Admitting the facts, they raised a point on the correspondence which, divested of legal phraseology, amounted to this: To speak of 'a free hand in the terms of this correspondence' is an Irish bull.	Признав основательность фактов, изложенных в иске, они составили протест, который, в очищенном от юридической терминологии виде, сводился к следующему: говорить о «полной свободе действий в пределах, указанных в переписке», — полнейшая нелепость.
By a chance, fortuitous but not improbable in the close borough of legal circles, a good deal of information came to Soames' ear anent this line of policy, the working partner in his firm, Bustard, happening to sit next at dinner at Walmisley's, the Taxing Master, to young Chankery, of the Common Law Bar.	Совершенно случайно — такие факты редки, но вполне вероятны в узком кругу юристов — сведения о курсе, взятом защитой, дошли до ушей Сомса: его компаньону Бастарлу пришлось однажды сидеть за обедом у эксперта по определению судебных издержек Уололмисли рядом с молодым Ченкери из гражданского отделения суда.
The necessity for talking what is known as 'shop,' which comes on all lawyers with the removal of the ladies, caused Chankery, a young and promising advocate, to propound an impersonal conundrum to his neighbour, whose name he did not know, for, seated as he permanently was in the background, Bustard had practically no name.	Необходимость переводить разговор на профессиональные темы, которая возникает у всех законников, как только дамы уходят из комнаты, заставила Ченкери, молодого адвоката, подающего большие надежды, загадать загадку своему соседу, фамилии которого он не знал, — у Бастарда, вечно прозябающего на задворках, в сущности говоря, и не было фамилии.
He had, said Chankery, a case coming on with a 'very nice point.' He then explained, preserving every professional discretion, the riddle in Soames' case.	Ченкери сказал, что ведет дело, в котором имеется один «весьма щекотливый пункт», затем, всячески соблюдая профессиональную скромность, объяснил уязвимое место в иске Сомса.
Everyone, he said, to whom he had spoken, thought it a nice point.	Все, кому он только ни рассказывал, заявил Ченкери, считают это «весьма щекотливым пунктом».
The issue was small unfortunately, 'though d--d serious for his client he believed'-Walmisley's champagne was bad but plentiful. A Judge would make short work of it, he was afraid.	К сожалению, иск пустяковый, «хотя его клиенту, кажется, придется ох как туго». (Шампанское у Уолмисли подавали плохое, но в большом количестве.) Ченкери опасался, что судья Не станет особенно вникать в суть дела.
He intended to make a big effort—the point was a nice one.	Впрочем, надо постараться — уж очень щекотливый пункт.
What did his neighbour say?	Что скажет на это его сосед?
Bustard, a model of secrecy, said nothing.	Бастард — образец сдержанности — ничего не сказал.