The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Однако в рамках негрицевского подхода к ЭК, отстаиваемого здесь, экспрессивное поведение и тот вид коммуникации, который оно обеспечивает, образуют теоретически значимую категорию поведения, которая находится где-то между двумя конечными точками, описанными Томаселло, - то есть просто рефлексивно-реактивными аффективными проявлениями и полностью рефлексивно-творческими интенциональными высказываниями. (И, конечно, между ними могут быть дополнительные значительные "стыки"). Для начала, в соответствии с рекомендуемой "психологической точкой зрения", отправной точкой ЭК является поведение, которое показывает и влияет на психологические состояния производителей и получателей, соответственно. Более того, ЭК опирается на современные исследования, показывающие, что животные, принадлежащие к самым разным видам, могут подчинять свое экспрессивное поведение (включая тревогу, пищу, агрессию, ухаживание и другие призывы) добровольному контролю, демонстрируя способность подавлять, модулировать и даже намеренно производить поведение в инструментальных целях. Это говорит о том, что, хотя экспрессивное поведение в целом не является формой намеренно коммуникативного поведения, неправильно подводить его под модель чисто рефлекторных, врожденных фиксированных паттернов реакции или поведенческих рутин. В этой связи важно различать экспрессивные акты (или перформансы) и используемые экспрессивные средства. Например, в случае сигналов тревоги врожденно фиксированным и не заученным является репертуар сигналов, который представляет собой набор выразительных средств, имеющихся в распоряжении животного данного вида. Гораздо менее очевидно, что индивидуальные экспрессивные акты (или перформансы) производства призывов врожденно детерминированы во всех случаях.

В целом, такие экспрессивные сигналы, как ворчание при обхаживании, жесты выпрашивания пищи, тычки при кормлении и шлепки по земле, а также различные другие "движения намерения" и "средства привлечения внимания" образуют неизученный, общий репертуар выразительных средств. Собственно говоря, диахронически говоря, относительно стабильный (часто врожденный) характер экспрессивных средств способствует их потенциалу как носителей специфической информативной значимости - они представляют собой естественные аналоги общих (хотя и рудиментарных) словарей. Такие репертуары имеют по крайней мере одно преимущество перед намеренно созданными жестами, которые очень специфичны для контекста. Как отмечают Картмилл и Маэстрипьери (2012), последние слишком гибкие и требуют от реципиентов понять, чего пытается добиться жестикулирующий. Поскольку контекстно-специфические жесты не имеют фиксированной связи с целями жестикулирующего, а значит, не имеют стабильного значения, их эффективность как коммуникативных сигналов снижается.

До сих пор я утверждал, что, несмотря на то, что производство экспрессивных сигналов не имеет грицевских намерений, экспрессивная коммуникация предвосхищает языковую коммуникацию в силу (по крайней мере) следующих характеристик:

(i) Экспрессивные сигналы несут в себе сложный социальный смысл, несмотря на отсутствие композиционной структуры, благодаря тому, что они демонстрируют душевные состояния (как аффективные, так и когнитивные) сигнальщиков и их предстоящее поведение для значимых других, а также побуждают их действовать соответствующим образом.

(ii) Экспрессивные сигналы наследуют свою сложность от сложности психологических состояний, которые они выражают; они призваны показать интенциональные объекты этих состояний, а также их тип и степень, и вызвать соответствующие реакции. Таким образом, экспрессивные сигналы "психологически вовлечены"; несмотря на то, что они не предназначены для воздействия на душевные состояния аудитории, они отражают и влияют на текущие психологические состояния производителей и реципиентов.

(iii) Будучи естественным, а не преднамеренным образом разработанными для удовлетворения социально-биологических целей совместно проживающих групп животных, экспрессивные сигналы - как транспортные средства - обладают стабильным значением и специфической функцией, которые предваряют семантико-прагматическую стабильность языковых знаков. В некотором смысле они воплощают общие природные конвенции (см. далее).

(iv) Экспрессивные представления - в отличие от простого "информативного показа" - могут быть поставлены под значительный волевой контроль. В отличие от используемых ими сигнальных репертуаров, перформансы не являются полностью фиксированными и образуют сложные паттерны активных интерсубъективных взаимодействий.