The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Чтобы объяснить, почему такой примитивный вид смысла заслуживает внимания, рассмотрим случай, который биолог посчитал бы примером. Амазонские древесные лягушки обычно имеют пигменты, позволяющие им маскироваться в растительном мире джунглей, в которых они обитают. Это одна из стратегий, известная как крипсис, для отпугивания хищников. Другие виды древесных лягушек, обитающие в этом регионе, придерживаются другой стратегии - они имеют окраску, благодаря которой их легко заметить. Такие заметные анураны также обычно очень ядовиты (Maan and Cummings 2012). Биологи описывают яркую окраску таких лягушек как предупреждающий сигнал, относя ее к более широкой категории апосематизма (Poulton 1880). При этом эти ученые не вменяют лягушкам намерений, не говоря уже о коммуникативных намерениях, и не предполагают, что они или виды, к которым они принадлежат, совершают речевые акты в том смысле, в каком этот термин используется в современной философии языка. Но и эти биологи не говорят метафорически. Вместо этого они используют понятие "сигнал", которое мы пока можем трактовать как свойство организма передавать информацию и быть предназначенным (хотя бы в силу процесса естественного отбора) для передачи этой информации соответствующей аудитории.3 Кроме того, в конкретном случае с ярко окрашенной древесной лягушкой можно предположить, что яркая окраска этого существа является сигналом того, что оно вредно. Поэтому в таком случае естественно сказать, что яркая окраска древесной лягушки означает, что она вредна. Но что это за значение?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно заметить, что сигнал может быть обманчивым. Популяция предупреждающе окрашенных и ядовитых древесных лягушек может, в конце концов, обнаружить среди себя мутацию, которая имеет предупреждающую окраску, но не ядовита. Такая лягушка не намерена обманывать, но получит преимущество перед своими собратьями, отпугивая хищников и не платя за хранение токсичных химикатов. О такой ярко окрашенной, но нетоксичной древесной лягушке можно сказать, что хотя ее яркая окраска означает, что она вредна, на самом деле это не так.

Рассмотрим, как обманчивый апосематизм сочетается с пятью условиями Грайса:

1F Можно последовательно сказать: "Это красное пятно означает, что он ядовит, но он не ядовит". То есть "mean" в его органическом употреблении не является фактивным.

2F Можно рассуждать от "Эта красная повязка означает, что он ядовит" до вывода о том, что подразумевается или подразумевалось под этой красной повязкой.

3F Нельзя отталкиваться от фразы "Эта красная повязка означает, что он ядовит" к какому-либо выводу о том, что кто-то имел в виду под этой красной повязкой.

4F Нельзя перефразировать приведенный выше пример в терминах, подразумевающих прямой дискурс. То есть нельзя перефразировать фразу "Этот красный пластырь означает, что он ядовит", сказав: "Этот красный пластырь означает "ядовит"" или "Этот пластырь означает "я ядовит"".

5F Нельзя переформулировать "Эта красная повязка означает, что он ядовит" как "Тот факт, что у него есть красная повязка, означает, что он ядовит".

Я выделил курсивом условия, которые меняются, когда мы переходим от пятен, означающих корь, к ядовитой древесной лягушке: 1, 2 и 5. Если это верно, то Грайс ошибался, полагая, что условия 1-5 стоят или падают вместе. Из этого также следует, что расширения, выделенные первоначальным набором условий Грайса (1-5 и отрицание каждого из 1-5), представляют собой классы, которые не являются совместно исчерпывающими. То есть существуют случаи значения, которые не являются ни естественным, ни говорящим значением. Может ли это открыть путь к семантике, свободной от намерений?

 

Ограничения семантики, основанной на намерениях

Несмотря на всю свою привлекательность, IBS сталкивается с двумя проблемами, которые мы можем назвать проблемой аналитического приоритета и проблемой когнитивной нагрузки. Согласно первой, IBS проблематично принимает намерения за более объяснительную основу, чем значение слова. Например, некоторые утверждают, что мы не знаем, как приписать сложные намерения, необходимые в анализе Грайса, существам, которые, как предполагается, уже не обладают языком (Davidson 1974). Аврамидес (1989) предлагает альтернативный вариант, согласно которому IBS обеспечивает нередуктивный анализ семантических понятий. Однако если раньше мы были озадачены тем, как могут возникать коммуникативные формы смысла, то неясно, как такой анализ сможет устранить это недоумение.5

Согласно проблеме когнитивной нагрузки, IBS предъявляет неоправданно высокие когнитивные требования к говорящим, которых мы интуитивно считаем способными к смысловой деятельности (Glüer and Pagin 2003; Breheny 2006). К таким говорящим относятся маленькие дети, а также те, у кого, независимо от возраста, нарушена теория мышления. В любом случае неправдоподобно, чтобы говорящий обладал достаточной когнитивной изощренностью, чтобы намереваться вызвать эффект в когнитивном состоянии аудитории посредством признания аудиторией его намерения.