The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Согласно (С), если человек не способен понять ни одну из теорем, вытекающих из аксиом Евклида, то он не может и верить в эти аксиомы. Однако (С) дает лишь умеренную поддержку тезису о языке. Существуют животные, способные осознавать некоторые последствия простых перцептивных убеждений. То, что собака Малкольма постоянно лает на дуб, само по себе не свидетельствует об убеждении, что кошки нет на кленовом дереве; но если она продолжает игнорировать кленовое дерево, даже когда мы побуждаем ее обратить на него внимание, это может натолкнуть на мысль, что у нее есть такое убеждение. Даже нелингвистические существа в принципе могут руководствоваться не только тем, что они воспринимают, но и тем, что следует из того, что они воспринимают.

С другой стороны, неудача этого лингвистического рассуждения не означает, что существо может иметь только одно убеждение. Действительно, сложная и гибкая манера поведения, необходимая для концептуального убеждения, несовместима с поведенческим репертуаром, способным продемонстрировать только одно убеждение. Тем не менее, сеть, частью которой должно быть любое убеждение, не обязательно должна простираться так далеко, как сеть сложного человеческого мышления. То, какого рода сеть требуется, может зависеть от убеждения и конкретного существа. Из того факта, что у животного нет нашей сети убеждений и наших понятий, не следует, что у него нет убеждений и понятий.

В крайнем случае, целостный защитник тезиса о языке может поднять планку владения понятиями еще выше. Для S недостаточно быть способным представить себе некоторые последствия предполагаемой веры; S также должен быть способен вывести эти последствия.

(D) То, что S верит, что p, подразумевает, что существует по крайней мере одно другое убеждение, что q, такое, что p ⇒ q, и S способен вывести это q из убеждения S, что p.

 

Рациональность, интеллект и умозаключения

Вопрос о том, могут ли животные делать теоретические и/или практические выводы, связан с проблемой рациональности животных. В почтенной традиции разум понимается как способность обосновывать свои убеждения и действия, парадигматически выводя их из менее спорных предположений. Мысль (вера/желание), что p - это предпосылка для умозаключений и, следовательно, для способности рассуждать. Как в теоретических, так и в практических рассуждениях человек движется от одной или нескольких мыслей, предпосылок, к другой мысли, заключению. Согласно (D), имеет место и обратное, поскольку убеждения и желания являются прерогативой субъектов, способных рассуждать. Рассуждения следует рассматривать отдельно от интеллекта. Грубо говоря, интеллект - это способность гибко решать проблемы - в частности, новые - не предопределенные генетически или эпигенетически. Поэтому он предполагает способность к обучению. Обучение, в свою очередь, варьируется от рутинного строгого обусловливания, как в случае с голубями и крысами в коробке Скиннера, через процедуру "проб и ошибок" обезьян капуцинов в задаче "ловушка-трубка", до проницательности и предвидения, демонстрируемых некоторыми человекообразными обезьянами и хищниками при использовании и изготовлении инструментов. Однако даже в этом случае спорным является вопрос о том, включает ли оно в себя умозаключения от предпосылок к выводам. Ибо остается неясным, как можно приписать такую рациоцинацию субъектам без языка (см. Glock 2009).

Вспомним, однако, древнюю сказку о собаке Хрисиппа (Sorabji 1993: 26). Преследуя добычу, запах которой она потеряла, эта собака доходит до перекрестка; она обнюхивает первый путь, затем обнюхивает второй путь, а потом сразу же идет по третьему, не обнюхивая. Эмпирические исследования показывают, что собаки способны на такой подвиг в лучшем случае при условии предварительной тренировки. Тем не менее, это вполне понятная способность для нелингвистического существа. И наиболее правдоподобное объяснение этой способности заключается в том, что она демонстрирует дизъюнктивное умозаключение ("p или q или r; ни p, ни q; ergo r"). Недавняя альтернатива (Rescorla 2009) апеллирует к байесовским вероятностным рассуждениям, однако последние, по-видимому, требуют больших когнитивных усилий, чем простое дизъюнктивное умозаключение. Конечно, нелингвистическое существо не может молча обращаться к логическим принципам, будь то дедуктивные или вероятностные. Но даже наши интеллектуальные представления редко сопровождаются сознательными консультациями такого рода.