The Silent Woman: Sylvia Plath And Ted Hughes

На рождественских каникулах 1955 года Плат поехала на юг Франции с Сэссуном (именно тогда он начал от нее отдаляться), а на весенних каникулах поехала в Париж, чтобы броситься к нему. «Я чувствую, что должна просто прийти к Ричарду однажды утром и стоять там, сильная и сдержанная, и сказать «привет», - пишет она за три недели до путешествия. Потом добавляет: «О да, я по-прежнему думаю, что у меня есть власть: он может спать со своей любовницей, приказать, чтобы меня не впускали, или его не будет дома, или, еще хуже, может отказаться меня видеть». Его не оказалось дома. В дневниковой записи от 26-го марта Плат рассказывает о приезде в Вербное воскресенье в дом Сэссуна на рю Дювивье 4, после того, как «подготовила вступительную речь», но «мрачная и подозрительная» консьержка сказала, что Сэссуна нет дома, и он вернется только после Пасхи. «Я была готова выдержать день-два в одиночестве, но эта новость меня полностью потрясла», - пишет Плат, и далее:

«Я сидела в ее гостиной и писала бессвязное письмо, жгучие слезы орошали бумагу и ее черного пуделя, который гладил меня лапой, пока радио трубило: «Улыбайся, хотя сердце разбито». Я писала и писала, думая, что каким-то чудом он мог бы зайти в дверь. Но он не оставил адреса, никакого сообщения, и мои письма с мольбами вернуться вовремя лежали там, синие и непрочитанные. Эта ситуация меня удивляла: никогда прежде я не плакала из-за ухода мужчины».

 

На этом заканчиваются опубликованные записи дневника. Неопубликованная запись оригинала, хранящегося в Смит-Колледже, продолжение:

«Я вытерла слезы, погладила пуделя и спросила, где найти ресторан, прошла мимо фруктовых лотков Шан-де-Мар сквозь цветы и толпы с пальмовыми букетами (они тут не такие, как у нас, а маленькие зеленые пучки с листьями) и нашла большую пивную…Заказала «Assiette Anglaise» и кофе (он оказался черным и горьким), читала «Антигону» Ануя, ту превосходную часть, где хор поет о трагедии. Что удивительно, постепенно на меня снизошло спокойствие. Появилось чувство, что я имею такое же право проводить время так – есть, глазеть по сторонам, гулять и сидеть на солнце в Париже, как любой другой человек, я на это имею даже еще больше прав. Я почувствовала себя абсолютно счастливой, заказав еще одну чашку кофе со сливками, кофе был еще намного более горьким».

 

Когда в 1982 году «Дневники» были опубликованы, приняли их без удовольствия. Подобно «Горькой славе», они были изданы в растрепанном виде, что вызвало подозрения рецензентов. Признание Хьюза во вступительном слове, что он уничтожил последний дневник, оказалось первой фальшивой нотой, второй нотой стало предисловие редактора книги, Фрэнсис МакКаллоу, о купюрах, которые она делала во время работы. МакКаллоу писала:

«Поскольку еще очень рано – учитывая возраст тех, кто пережил Плат – делать достоянием общественности такой документ, мы беспокоимся о тех, кто вынужден прожить жизнь в качестве героя этой драмы. Мы изъяли довольно много непристойных эпизодов – у Плат был очень острый язык, и она была склонна оттачивать его почти на всех, даже на тех, кого она очень любила… Поэтому некоторые наиболее уничижительные комментарии пропущены, вместо них стоит обозначение (пропуск), чтобы отличить их от обычных купюр, кроме того, сделаны несколько купюр интимных подробностей, что снижает степень эротизма Плат, которая была довольно велика».