The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

В Джунгарии караванный путь по так называемой северной дороге бассейна Тарима, проходившей через оазисы Турфан и Аксу в Кашгар, был главной коммуникационной линией, проходившей по всей длине региона и заменившей древний шелковый путь. На протяжении веков он был "стратегическим ключом к китайской имперской политике среди оазисов Туркестана в целом...". Его стратегическое значение усиливалось еще и тем, что на западе торговые пути проходили через китайские мусульманские провинции Нинся и Ганьсу, где в XIX веке эндемические восстания грозили отрезать весь Западный Туркестан от центра. Находясь в степях, Западный Туркестан страдал от периодических вторжений, опустошений и вынужденных миграций. Земля, хотя и богатая, была неосвоенной и представляла собой смесь этнических групп. Ключом к богатству и стратегическим центром была Илийская долина, населенная монголами, казахами, киргизами, маньчжурами и китайцами. Долина открывалась в сторону казахской степи, куда к середине XVIII века продвигались русские, чтобы бросить вызов китайской гегемонии по всему периметру границы. География благоприятствовала их приграничной торговле даже после того, как китайцы включили этот регион в состав новой провинции Синьцзян.249 К середине XIX века проникновение русских в Транскаспию привело их к краю китайской территории, готовых вмешаться во внутренние восстания на границе.

 

Восстания в пограничных районах

 

Истоки мусульманских восстаний в Ганьсу и Западном Туркестане лежат в запутанных отношениях между многочисленными этническими и религиозными группами приграничного региона и цинским центром власти. Завоевания XVIII века привели в империю значительное число тюркских приверженцев накшбанди, сунского ордена, который, как мы видели, оказал сильное сопротивление царскому завоеванию и укреплению Северного Кавказа. Их доктрины позволяли им использовать две, казалось бы, противоположные реакции - приспособление и сопротивление - в их столкновениях с имперским правлением. Они оставляли внутренний мир для мистической жизни, но соблюдали закон (Шариат) в своем внешнем поведении, где это было нормой. Они могли ответить на жесткое проявление немусульманской власти развязыванием джихада, но могли и уйти в мир чистой духовности, что позволяло им сотрудничать с инаковерующими. В Транскаспийском регионе они проводили широкое обращение узбеков, включая видных членов могущественного клана Ходжа. Правление ходжей с 1679 по 1759 год в Южном Туркестане было одним из многих возрожденческих исламских движений, которые стремились охватить как кочевое, так и оседлое население степей и оазисов. Управляя святынями и религиозными пожертвованиями (вакф), а также занимаясь торговлей, они приобрели значительные богатства. Стремясь централизовать раздробленную племенную власть и построить стабильное государство, они преобразовали экономические основы местного общества. Но, как и другие племенные конфедерации в Транскаспийском регионе, они не смогли построить сильные центральные институты или создать профессиональную армию, без которой они не могли конкурировать с могущественными Китайской и Российской империями. Экспансия Цинов в регион положила конец правлению Ходжи в 1759 году, но не положила конец сопротивлению.

После завоевания, верные своей мультикультурной политике, Цин предоставили значительную автономию местному смешанному тюрко-мусульманскому населению новой провинции Синьцзян. Но Пекин также оказывал особую защиту китайским торговцам. Небольшие раздражения росли при последующих расхлябанных и коррумпированных колониальных администраторах Цин. Недовольство переросло в восстание под предводительством ходжей, которые, хотя и были свергнуты Цин, продолжали контролировать пограничные владения ханатов. Сочетание набегов ходжи и восстаний местных мусульман (накшбанди) неоднократно сотрясало регион в 1760, 1765, 1815, 1830/1, несколько раз в 1847, снова в 1857 годах, кульминацией стало великое восстание 1864/5 года, охватившее север и юг Синьцзяна.

Восстание 1864 года проиллюстрировало центральную дилемму, с которой столкнулись Российская и Китайская империи, имея дело с самыми ярыми защитниками шариата среди сунских орденов. Какую бы терпимость ни проявляли к местной мусульманской элите, факт оставался фактом: имперские правители воспринимались как "иноверцы", а значит, не обладали ни легитимностью, ни харизмой. Поводом для восстания 1864 года стало всеобщее недовольство тяжелыми финансовыми поборами на содержание местной цинской администрации, выраженное на языке джихада. Поощряемое тайпинскими повстанцами, оно быстро распространилось в Кашгаре, Урумчи, Яркенде, Или и Хотане, вовлекая как китайскоязычных мусульман (тунган), так и тюркских мусульман.