The Terraforming

В контексте нашего подхода к преодолению границ между природой и культурой термин «геоинженерия» необходимо адаптировать и дать ему новое определение – куда более широкое, охватывающее далеко не только новые странные схемы засева облаков. К этому относится целый спектр методов проектирования, конкретнее – воздействие проектирования, включая посадку и защиту от уничтожения поглотителей углерода. Это тоже геоинженерия. Сам термин приобрел дурную славу. Фигурирует в конспирологических теориях химиотрасс (согласно которым правительство распыляет химикаты из самолётов), а ранее – в маниакальных с виду идеях вроде «Атлантропы». Речь о проекте немецкого архитектора Германа Зёргеля, в 1929 году предложившего построить дамбу через Гибралтарский пролив, тем самым получив электроэнергию и одновременно объединив Африку с европейским «жизненным пространством» (советский писатель-фантаст Григорий Гребнев в романе «Летающая станция» описывает, как эта плотина была построена социалистами под угрозой нацистского саботажа)[81]. Многие из тех, кто выступает за более трезвую оценку реальных углеродных бюджетов, понимают, что, даже если мы радикально сократим выбросы, одна эта мера не способна предотвратить катастрофические изменения. Поэтому они квалифицированно, но энергично и настойчиво поддерживают программу массового удаления углерода из атмосферы[82]. Программу геоинженерии необходимо выстроить не как всеобъемлющую, ограничивающую систему контроля над экологическими механизмами, а как трезвое, практичное, геотехнически ориентированное и геополитически чуткое, продуманное антропогенное воздействие на окружающую среду без стремления заработать отпущение грехов[83]. Эта программа призвана не обеспечить статус-кво с помощью стандартных решений, а создать буквальную, физическую возможность жизнеспособного будущего[84]. Она может показаться по преимуществу геотехнической, поскольку преобразование планетарной биохимии само по себе мероприятие технологическое, – однако её невозможно отделить от геоэкономики. Вероятно, как следствие этого должна появиться геополитическая архитектура, необходимая для надлежащего управления такой инфраструктурой и соответствующая заданным условиям. Ориентир этой программы – не геоинженерия, которая упрощает проблему, чтобы та поддавалась той или иной несложной технике, а геополитика, которая может наращивать масштаб согласно требованиям собственных сложных обязанностей. Тем самым мы радикально расширим спектр доступных нам методов, облечем само понятие геополитики в образ проекта терраформинга, который наша программа предполагает.

Те, кому не терпится свести счёты

В обсуждаемых подходах к геотехнологиям есть заметный дисбаланс: один подход слишком тяжело поддается диагностике и деконструкции, норовя уложить кирпичик за кирпичиком в соответствии с планом, другой предлагает разнообразные решения, но наивен в своих выводах. С точки зрения гуманитарного знания это может быть не случайностью, а неотъемлемой частью рефлекса критического мышления, избежать которого сложнее, чем кажется. Любой путь к более жизнеспособной планетарности будет несовершенным, умыть руки не удастся никому. Наш план и проект – не утопия, но, вероятно, антиантиутопия и, конечно, антидистопия[85].

Вроде бы здесь не должно быть противоречий, но в сферах искусства, дизайна, философии и гуманитарной теории порою сложно распознать, до какой степени коллега действительно хочет предотвратить коллапс, а не приблизить его либо попросту повысить собственный авторитет апокалиптической проповедью. Для некоторых «Дорога» Кормака Маккарти – не столько антиутопическая притча, сколько пророчество о конце света, возможном на деле. Долгожданное возвращение к первобытному равновесию, заслуженный Судный день для бесполезной культуры, дикая игровая площадка выживших социопатов, время собирать урожай и отбирать стадо для вашего локального Таноса – либо некоторое сочетание вышеперечисленного. Выживальщик выживальщику рознь, и не каждый, кто громко предвещает апокалипсис, активно пытается его предотвратить.