The Terraforming

А не следует ли нам ввести подобные дальновидные планы для всех областей, где последствия человеческой деятельности растягиваются на тысячелетия, наделив их более широкими полномочиями? Какую геополитику это сформировало бы? На какую планетарность наложило бы ограничения? Если нациостроительство часто являлось терраформическим проектом (особенно в России), и его результатом в конечном счете было построение нации, то какая геополитика, геоэкономика, геотехнология возникла бы в результате планетарного терраформинга с последствиями, растягивающимися на тысячи лет? Это интересует меня в наименее визионерском и наиболее практическом из возможных смыслов. Поскольку изменение климата буквально представляет собой силу детерриториализации, оно оказывает сильнейшее давление на институциональную архитектуру и открывает дорогу новым возможностям реструктуризации в соответствии с различными взаимоотношениями и географиями. Среди них могут быть и «круговоротные» химические цепи, с помощью которых промышленный метаболизм добычи, циркуляции, переваривания и выведения отходов становится менее хаотическим и разомкнутым, скорее спроектированным как часть умышленно искусственного терраформирования. Чтобы хотя бы приблизиться к такому плану, придётся инвестировать столько же внимания и капитала в технологии захвата и извлечения энергии, сколько уже тратится нами для её добычи и производства. Весь этот трубопровод должен быть запущен в обратном направлении.

Технологии сокращения выбросов

В дополнение к стремительной декарбонизации реальной экономики абсолютно необходимо развивать и отстаивать разнообразие технологий сокращения выбросов (Negative Emissions Technologies, NET), включая поддержку и развитие природных инфраструктур, в частности, зелёных поглотителей углекислого газа.

Из отчетов МГЭИК ясно следует, что нет способа сохранить повышение температуры на уровне 2–3 °C или меньше, не удалив углерод из атмосферы в «значимом для климата» количестве – порядка сотен миллиардов тонн[79]. Учитывая это, наша неспособность больше инвестировать в разработку технологий улавливания углекислого газа, а также отсутствие политики, которая принудит к этому энергетические компании, – вопиющий провал самой сути и деятельности современного государственного управления. Климатические активисты об этом помалкивают – иногда из опасения, что подобные исследования будут использоваться как способ избежать декарбонизации производства.

И здесь не обойтись без искусственного вмешательства.

Восстановление лесного покрова («посадить триллион деревьев»[80]) – это прекрасно, но простым и лёгким этот путь не назовёшь: взять хотя бы проблемы с изъятием земли. А как продолжится потепление, новые леса загорятся, и весь этот накопленный углерод высвободится враз? Так или иначе, таков уровень необходимого мышления и действенного контрвмешательства человека, если он желает устранить результаты своей же деятельности.

Ещё важнее защита существующих экосистемных услуг. Масштабирование природных технологий сокращения выбросов ограничено естественной ёмкостью поглотителей: будучи заполненными, они не смогут удерживать больше углерода. Нам необходимо уловить и удалить углерод, уже накопленный в атмосфере, другого пути нет. Совокупность потенциальных технологий сокращения выбросов должна включать как пассивные методы (например, позволить тропическим лесам Амазонки восстановить свои доиндустриальные объёмы), так и активные (прямое улавливание углерода в воздухе). В конечном итоге мы должны стремиться к созданию целых конвейеров для работы с выбросами углерода в масштабе всей современной нефтедобывающей инфраструктуры. Фактически нефтяные компании кнутом или пряником нужно превратить в концерны, улавливающие и хранящие уже высвобожденный углерод; а если и не их, то организации с аналогичным техническим опытом, масштабом и мощностью. Где мы их обнаружим?

«Геоинженерия»