The Terraforming

«Забирайте наши данные обратно!» Отлично. И что тогда?[71] Прежде всего: данные о паттернах индивидуальных потребностей, возможно, не так уж и полезны. Первый важный шаг – развернуть механизм: не в сторону более персонализированной и менее ограничительной среды, не в сторону более тонкого человеческого самовыражения, не в сторону перенастройки платформенных моделей под привычные правовые идеалы, не к системной слепоте, не к захвату данных на государственном уровне, но к посредничеству, соглашению и управлению геоэкологическими и геоэкономическими потоками, в которые все мы вовлечены.

Груз символов

Что же отсюда следует? Размышляя об огромном физическом аппетите вычислительного аппарата планетарного масштаба, важно различать области его применения и цели, приоритеты и практические следствия. Следы жизнедеятельности датчиков, спутников и серверов, которые использует наука о Земле, незначительны по сравнению с реальными затратами углерода и энергии на вычисление человеческого самовыражения. Не наука о климате сломала интернет, а семиотика тел знаменитостей. Вздымающийся облачный двигатель нагревается до предельных температур в погоне за моментами мнимо значимой деятельности и мимолётного значения. Такой же перекос инвестиций движет и нашей политикой. Наблюдение, что Стек требует больших энергетических затрат, справедливо, но поверхностно. Проблема не в этом, а в том, для чего именно мы используем вычислительный аппарат; и сегодня мы применяем его для представления и оспаривания субъективной идентичности отдельных людей. Так для чего имеет больший смысл использовать терафлопс?[72] Планетарное самонаблюдение и ДЗЗ (дистанционное зондирование Земли) не вызывают климатических изменений; по сути, это делает культура.

Аккумуляторная теория стоимости

Для инфраструктурного проектирования всё это имеет глубокие практические последствия. Как может материальная подложка вычислительных платформ (полезные ископаемые, углерод, энергия и т. д.) быть не только фактором, сдерживающим рост, но и средой для планетарных инфраструктур альтернативного определения стоимости и обмена как такового? Классическая философия техники, положим, может рассматривать машины в основном или даже исключительно как «аккумуляторы стоимости», и ничего более, – в том смысле, что машины просто отражают, поглощают и хранят в себе энергию человеческого труда, который, как принято считать, и порождает всякую стоимость (интерпретировать настоящие аккумуляторы под этим углом зрения несколько сложнее).

Я не сторонник подобных теорий техники, но вижу прямую связь между стоимостью (которую, по идее, и символизируют деньги) и энергией (которая приводит всё в мире в движение). Её трудно не заметить. Но стоимость – это не только хранение энергии; она – также и в применении познавательных абстракций к жизни и в жизни. По мере передачи абстракции вниз по релейным слоям автоматизации стоимость создаётся и добавляется за счёт оборотов двигателя, письма, вспашки, рисования, кодирования или словесного жонглирования грузами житейских тягот.

С точки зрения нашего коперниканского поворота, согласно которому познание использует любой доступный материал, сильная «социоморфная» теория автоматизации (состоящая в том, что технологии и экология прежде всего отражают наши социальные отношения, инвестиции в культуру, исторические пертурбации, наше наследие и насилие, а не наоборот) выглядит хрупкой, просвечиваемой насквозь.

Двигатель, потому что камера [73]