There's no professor here (СИ)

— Почему вы?!! — обрывает меня Хэнк, ударяя кулаком по столу так, что ампулы звякают, а одна из них падает и катится к краю. Ни я, ни он не ловим её, и она со звоном разбивается о каменный пол. Плод трудов настоящего гения, результат его многодневной работы. Только для меня.

— Не знаю, Хэнк. Может, потому, что ничто другое уже не могло его остановить. Но я просто не имею права об этом жалеть, — мне не нужно скрывать перед ним слёзы, он и так видел слишком много, чтобы прятать такую малость. Но мне пора возвращаться обратно, меня действительно уже ждут. Поэтому я вытираю глаза и уже почти спокойным голосом прошу: — Помоги мне, пожалуйста, подняться наверх.

====== Часть 5 ======

Обычно сны никогда не обрывались сами. Только что-то извне могло нарушить их, разбудив меня и выдернув оттуда. Если же нет… я оставался там до утра, даже когда начал понимать, что происходит, и пытался сопротивляться.

Эта ночь не отличалась от многих других: мелькали образы, сменяли друг друга пейзажи, калейдоскопом складываясь один с другим. Снова были выстрелы, запах пороха и гари, но в какой-то момент одна из картин перетянула всё на себя, становясь с каждой секундой отчётливее и резче. Громкие крики на незнакомом языке бьют по нервам, заставляя вскочить. Выстрелы, падающие рядом тела уже почти друзей. Взмах обеих рук у земли, сброшенное с плеча оружие. Две поджарые тени, метнувшиеся из-за спины в дверной проём… но не способные остановить. Вначале накатывает их боль, потом два толчка в грудь… и приходит своя.

Я просыпаюсь выгнутый дугой и успеваю услышать свой ещё звенящий в воздухе крик. Судорога отпускает тело, и оно касается влажных от пота простыней, сотрясаемое нескончаемой дрожью. Болит всё. Адски болит в груди, так, что я тянусь к ней рукой, в едва осознаваемом желании убедиться, что там нет дыры. Болит сорванное горло, болит после судороги каждая мышца, раскалывается голова. Но это всё отходит на второй план, когда я начинаю вспоминать увиденное… и пытаюсь понять, насколько правдой оно было. Нет-нет, все остальные сны могли быть реальны, могли быть тенью действительности, но этот же — нет. Только не он. Это был просто… ночной кошмар.

Я больше не могу уснуть, сдаюсь с бледным рассветом, одеваюсь и спускаюсь во двор, чтобы немного проветрить голову. Но длительная прогулка только усиливает усталость. Боль не отпускает, но теряет остроту, прячется где-то в глубине головы, подрагивает там в ритме пульса.

На обратном пути ко мне присоединяется Хэнк. Молча идет рядом, отводя глаза. Я не хочу знать, о чём именно он не решается начать разговор, точно не о чём-то хорошем. И лезть в его голову тоже не хочу, хотя он, похоже, вздохнул бы с облегчением. Мы подходим к двери, когда он наконец поворачивается ко мне и, по-прежнему глядя в сторону, говорит:

— Боюсь, мы не смогли выполнить поручение Тома… Сердце верного пса не выдержало разлуки с хозяином. Чарли больше нет, — я закрываю глаза и, кажется, падаю куда-то. Я больше не могу убеждать себя, что это был сон. — Не знаю, что произошло… просто пришёл утром, а он… Не представляю, как мы скажем об этом Тому.

Наверное, я должен объяснить Хэнку, что нам не нужно будет уже ничего говорить… но у меня не поворачивается язык произнести это вслух. Я просто едва киваю и проезжаю мимо него.

Запершись в своей комнате, я вытягиваюсь на кровати и только тогда даю волю слезам.

Почему…

Почему он. Том, который никогда и не хотел войны. Который бы не ушёл туда, будь у него выбор. Пусть не от меня, так от Чарли. Тот, кого я мог бы защитить, будь он рядом, не отпустить… Если бы только не эта чёртова поездка, насчёт которой он так сомневался, но которую я поддержал.

Через какое-то время слёзы кончаются, и на меня начинает накатывать сон. Но едва я понимаю это, как рывком поднимаюсь, выдираясь из его лап. Только не спать. Я не хочу. Мне… страшно. Я сжимаю дрожащие пальцы на коленях, слишком сильно — наверняка останутся синяки. Впрочем, кого это волнует.

Мне лучше заняться чем-то. Чтобы не спать. Я начинаю перебирать заметки в планах ближайших занятий. Утро уже полностью вступило в свои права, и особняк ожил, зашевелился, наполнился детскими голосами и мыслями. Просто обычный новый день. И у меня есть перед ним кое-какие обязательства. Утро пустует, все будут на общих уроках и моих там нет. После обеда два занятия, оба обещают быть лёгкими, ребятам просто нужно немного поддержки, чтобы они поверили в свои силы. Урок, который замечательно преподал мне когда-то Дэвид. А вот вечером… занятие, которое я переношу раз за разом уже второй месяц. И сегодня я снова не готов его вести. Лоора.