Тяжело в ученье, нелегко в бою. Записки арабиста

Итак, курс «Советский Союз». Первые десять минут арабскому контингенту интересно, причем не сам курс, а то, как щебечет переводчик. По выражению их лиц видно, что переводчик переводит «смешно», но это и хорошо, потому что хоть таким образом держит внимание аудитории.

Лекции по этому циклу были просты, но специфика аудитории никак не учитывалась. Читал их старший пропагандист полка старший лейтенант Б-ц, которому никто не объяснил разницу между советским и арабским сержантом. К тому же лектор не всегда аккуратно слушал программу «Вести» и мог произнести совсем уж непонятое.

Однажды он поведал о визите Председателя Президиума Верховного Совета Союза ССР Николая Викторовича Подгорного в Рюрию. Это сообщение переводил коллега из Ленинграда.

– Куда? – переспросил он.

– В Рюрию, – повторил лектор.

Переводчик перевел. Но червь сомнения в душе остался, и вечером он обратился с вопросом к коллегам. Самого сообразительного из нас внезапно осенило: может, речь шла о Социалистической Федеративной Республике Югославии, аббревиатура которой СФРЮ действительно звучит, почти как была «Рюрия».

Мне как-то досталось переводить рассказ о субботниках, в том числе о первом коммунистическом субботнике, в ходе которого, – дело было в 1918 году, – железнодорожники отремонтировали паровоз. Арабских военнослужащих этот момент нашей отечественной истории не взволновал. Их зацепило иное: субботник переводится как день субботы, а суббота у мусульман – день отдыха (а также вероломства и обмана), поэтому наш родной субботник ассоциировался в арабских головах с шабашем.

Толковать про субботний паровоз было очень непросто. Арабских слов не хватало. Нахлынул комплекс неполноценности, я напялил шапку и ушел, правильнее сказать, сбежал из класса.

Еще позорнее было только один раз, когда я сопровождал арабскую роту в столовую и не знал, как скомандовать «направо», «налево», «кругом», и они трижды промаршировали вокруг расположенного напротив столовой палисадника. Выручил курсант, который, налюбовавшись моими страданиями, отдал правильный приказ.

В этой столовой, уже с нашими солдатами, имел место случай, свидетельствующий, что не все в Советской армии шло по уставу. Обед. Заходит в столовую дежурный по части, молодой лейтенант. Откуда-то раздается голос: «…общественное порицание дежурному по части», и все хором: «У… сука». Видать, крепко обидел он рядовых сослуживцев.

Иногда демонстрировали короткие пропагандистские фильмы, которые вызывали у зрителей непредсказуемую реакцию. Показали фильм про Вьетнам, в котором его северная, социалистическая часть сравнивалась с южной, капиталистической. Социалистический север шел в цветном варианте, юг – в черно-белом. На севере по пустынным улицам прогуливались разодетые в национальные одежды хорошенькие вьетнамочки. Было скучно. На черно-белом юге шла бурная жизнь с ресторанами, буржуазными танцами и прочими гадостями. Не лишенные юмора арабы спрашивали – так где лучше? В Южном Вьетнаме жизнь веселее.

Как-то раз попытались распространять среди спецконтингента труды Ленина на арабском языке. Не ведали в политотделе, что компартия в Египте запрещена, да и коммунизм – бранное слово, тождественное атеизму. Нечто подобное делалось в Алжире. Там в руки к солдатам «случайно» попал «арабский Маркс». Случился скандал, классика изъяли, и больше его никто не видел.

Да и в Марах местные пропагандисты были жестко раскритикованы прибывшим из штаба ТуркВО умным, интеллигентным полковником (жаль, не записал его фамилии), который пытался объяснить, что отечественные методы партийно-политической работы для арабских бойцов не годятся. Советско-арабской дружбе марксизм-ленинизм только мешал. Советская, впрочем, как и нынешняя российская, пропаганда утонченностью не отличалась.

Вот так и жили, вот так и переводили.

В один прекрасный день начальство решило, что переводчики слишком пассивны по части общественной жизни. И то правда, ленивы мы были. К тому же еще и посмели возмущаться непритязательным образом гарнизонной жизни.

И было отчего. Взять хотя бы, где и как нас кормили. Потчевали переводчиков не в столовой, где кормили арабский контингент, а в сапожной мастерской, и, как сказывали знающие люди, тем, что недоедали арабы. «Мебель» в сапожной описывать не буду – сами догадайтесь. Переводчики это терпели, не обращали внимания, полагая, что так и положено.

Но однажды один вольнодумец, поднявшись от того, что считалось столом, вдруг объяснил присутствующим, как к нам относятся. И мы внезапно сообразили, что за людей нас не считают.

Тут началось. Помните (кто постарше) фильм «Броненосец Потемкин»? Точь-в-точь как в истории с червивым с мясом. В 1990-е, когда появилась «историческая правда», стали писать, что никакой тухлятины на броненосце и в помине не было, просто революционным морячкам надоела дисциплина, но тогда в Марах, в 1972-м, запашок действительно шел.